Дорога за грань (СИ)

Старик хлопнул меня по плечу и что-то сказал. Что-то правильное, даккарское. Я изобразил небрежное понимание на лице и кивнул. Вот и всё! Даккарские ритуалы короткие. Старик потянул меня прочь из храма. У выхода я обернулся: на чёрном холодном камне, изрезанном красными полосами, лежало неподвижное белое тело. Чёрное-красное-белое под музыку клинков...

Генералы попрощались со мной у портала в хайм. Анжей что-то говорил и звал выпить, но я изобразил занятость и отказался. Чем я собирался заниматься? Куда я шёл? Сколько времени?

Неизвестно почему ноги принесли меня в клинику. В белой комнате на белых простынях серое тело. Эком не спал. У его кровати сидела женщина и чем-то кормила его с ложки, он сразу же сказал ей выйти. Чёрные глаза метнули на меня испуганный взгляд:

- Что случилось?

Я изобразил на лице непонимание:

- Ну... кто-то тут усиленно изображал окровавленный полутруп больше суток.

Он усмехнулся, но на лице крупными буквами читалось: "Не верю"

- Да, этому вайо как-то сильно подфартило разнести мне печёнку. То ли он сам такой мазила, то ли этот его карбоновый пугач такую точность имеет, то ли он целился отстрелить тебе яйца.

Я изобразил усмешку, протянул руку и коснулся волос Экома. Чёрное... зачем я пришёл сюда? Я хотел его видеть? Я хотел увидеть того, для кого всё это сделал? Нет. Он тут ни при чём! Я сделал это для себя. Я боролся со своей беспомощностью... я в очередной раз прогнулся под Даккар. Тогда зачем я здесь? Я и так знал, что ему лучше, его выздоровление просто дело времени. Зачем я пришёл?

Я встал.

- Ну, поправляйся. Пойду я, пока Займа мне не устроила лекцию о том, что тебе нужно спать.

Эком:

Веникем пришёл ко мне только утром на второй день. Он был бледен и как-то неестественен. Я тут же прогнал рыжую:

- Что случилось?

Он усмехнулся, но усмехнулся как-то неправильно, глаз усмешка не коснулась:

-Кто-то тут изображал окровавленный полутруп почти сутки.

Это была ложь. Его нисколько не волновало моё ранение, или, по крайней мере, не волновало так. Было что-то ещё: что-то, что выбило его из колеи. Выбило по-настоящему. Как такое возможно?

На мою шутку он не рассмеялся, не выдал ответной колкости. Ничего! Вообще ничего! Веникем всегда казался мне неуязвимым. Скользкий и гибкий, как змея, он практически не имел болевых точек в своей бесчестности. За всё это время я лишь однажды видел, как удар коснулся его: он был удивлён и обескуражен, когда я сказал ему, что убил свою мать. Но от того удара он оправился очень быстро. Да и удивление не сравнить с явной потерянностью, которую сейчас я так чётко читал за его неестественными улыбками. Кто и куда его ударил? Как им это удалось?

Веникем вдруг встал:

- Ну, поправляйся. Пойду я, пока Займа мне не устроила лекцию о том, что тебе нужно спать.

Как будто он хоть раз прислушивался к запретам. Как будто его можно было ограничить этими запретами.

После того, как Веникем вышел, я некоторое время смотрел ему вслед. Какое же больное место может быть у этой змеи? Кто сумел его ранить? Зачем? Что мне с этим сейчас делать?

Так как я принял решение играть в команде мажора, мне несомненно было выгодно, чтобы этот надлом, который сейчас виден в Веникеме невооружённым глазом, больше никто не увидел. Чтобы мажор, как по щелчку пальцев, снова стал той скользкой и неуязвимой фигурой, какой был. Как такое сделать?

Я вытащил коммуникатор:

- Мастер Морок? Очарование? Это Эком, передайте, пожалуйста, мастеру Морок, что ей стоит срочно бросить все свои занятия и навестить Веникема. Да, я уверен, что это очень важно.

В отношения Веникема и Морок я особо посвящён не был. Насколько он важен для неё, не знал. Но уверен, он нужен ей здоровый и способный выполнять функции генерал-командора. Заметив надлом, она вправит ему мозги самым аккуратным образом.

Венки:

С Морок я столкнулся в парке. Или это было уже не в парке, а на аллее, ведущей к озеру за школой.

- О! А мне говорили, что ты ведёшь мастер-класс долговременного воздействия.

Вокруг неё вихрем кружила тревога, она наклонилась ко мне:

- Что случилось?

К вихрю ауры добавился Ар: "Не лгать":

- Я тот детёныш, что сосёт двух мамок, но и платить приходится тоже двоим.

Она обняла меня, внимательно заглядывая в глаза. Серые глаза - пепел погибшей Арнелет... соломенные волосы топорщатся за ушами: они ещё не отросли после того, как я обрезал косичку они ещё не отросли. В её руках чувствовалась основательность, незыблемость. Мир мог пойти трещинами, рассыпаться на куски, материки сменить очертания, планеты сойти с орбит, но эти руки продолжали бы удерживать меня. Разумом я понимал, что такие ощущения - показатель того, насколько я сам сейчас растерян, размазан тонким слоем по истинам своих родин. А Морок? Морок просто ласково удерживает меня от полного растворения.

- Чем ты платил на этот раз?

- Жизнью. Чужой, отнюдь не невинной жизнью. Мужчины Даккара платят чужими жизнями за честность, а за свободу отдают свою.

Взгляд моей легенды метнулся по моей одежде и вдруг наполнился пониманием: