Дорога запустения

На каждой обязательной фуге Король Станции Маккартни играл на равных с Королем Станции Кариока. Их мелодии сплетались и свивались, один мотив вокруг другого, как птицы в полете, с мастерской точностью, и невозможно было сказать, где кончился предыдущий и начался следующий. Их импровизации на вольную тему затопили кафедральную пустоту вентиляционной шахты Номер Двенадцать, и снежинки кристаллизованных квинтаккордов танцевали, посыпая головы дев звездной пылью. Гитары преследовали друг друга по гармоническим ландшафтам ладов: ионийского, дорийского, фригийского, лидийского и миксолидийского, эолийского и локрийского. В джунглях тональностей и арпеджио время замедлялось; времени не было, звезды вмерзали в свои орбиты и еле-еле чертили серебряно-улиточьи траектории по стеклитному крышекуполу. Гитары сверкали, как выкидные ножи, как метадоновые грезы. Гитары заходились в плаче, словно поруганные ангелы. Битва ходила ходуном, но ни один из соперников не мог выказать преимущество над другим.

Король Станции Кариока знал, что в лице Короля Станции Маккартни встретил равного. Оставался лишь один способ победить, и цена той победы была поистине кошмарна. Но гитара, почуяв в ветре кровь и сталь, не позволила бы своему рабу дешевую роскошь капитуляции.

Король Станции Кариока, а это и был Десница, добрался внутри себя до тьмы, в которой рыскали чудища, с молитвой Приснодеве открыл эту тьму свету и дал черноте выплеснуться наружу. Освободившись, алая гитара взревела, аки демоница в течке, и всосала темные флюиды, омыв ими усилители и синтезаторы в своем нутре. Струны зашлись багровыми молниями и зазвенели чуждой гармонией, подобной которой никто и никогда не слышал. Темная музыка ударила, как кулак Бога. Зрители с криками бежали от черной, живой нечистоты, которую Десница спустил с привязи. Из алой гитары вырвался язык черной молнии – и Стратокастер Короля Станции Маккартни разлетелся на дымящиеся куски. В один миг содержимое черепа чужака вспыхнуло небесным жаром, и глаза испарились в пламени, и из глазниц тонкой струйкой потек дым, и он был мертв, мертв, мертв, а Король Станции Кариока стал истинным Королем, Королем Двух Миров – но какова была цена, какой ценой купил он корону, в какую цену она ему встала?

Из всех люков влетел в шахту рой крылатых женщин – суровые лица, плотные желтые туники: Станционная Охрана, вооруженная шок-шестами и любольверами. Женщины сбивали подданных Короля в аккуратные группы по шестеро и вели их к неопределенному, но гарантированному будущему. Они залили обугленный, вращающийся вокруг своей оси труп Короля Станции Маккартни огнестойкой пеной. Они забрали Короля Двух Миров, спутав его нарковолокнами, и алую гитару заодно. Они доставили Короля к целителям Св. Екатерины, чтобы те привели в исполнение приговор Группы Девятнадцати и попотчевали злоумышленника малыми, ох как тщательно отмеренными дозами миелиновых супрессантов, благодаря которым душа убитого воскресает в теле убийцы, а убийца расплачивается своей заходящейся смехом и воплем душой – и исчезает навеки.

Таким был бы конец Десницы, не сбеги он от благочестивых докторов Св. Екатерины. О том, как он сбежал, Десница умолчит, достаточно того, что сбежал, и еще спас алую гитару от топки, и вместе они направили станционную трансмат-камеру на запретную землю внизу. Со скоростью мысли он, его гитара и эмбрион души Короля Станции Маккартни перенеслись в индустриальное гетто Приземленда, где Сестрички Фарсидские, проявив «милость кроткую», взяли их в дом призрения для нищенствующих калек. Старый безногий попрошайка учил их свободе передвижения со своей коляски – еще одна история, которая быстрее сказывается, чем дело делается, – и, поняв, откуда Десница родом, рассказал ему все, что за много лет понял о мире, ибо мир живет по принципу «пойми или умри», и организовал побег от Сестричек Фарсидских. Выклянчив поездку в грузовой автоколонне через Экклезиастические Горы в древнее сердце Великого Окса, Десница скитался год и день среди рисовых ферм, предлагая сеять саженцы на затопленных полях своими умелыми ногами. По ночам он развлекал крестьян игрой на алой гитаре и зарабатывал миску супа, или стакан пива, или пару центаво себе в карман.

Но мира с собой он не знал, ибо душа его жертвы не дала бы ему жить в мире. Ночью эта душа пробуждала его в крике и в поту от снов, в которых она умирала. Призрак угрызал Десницу виной, стоило тому дотронуться до струн алой гитары, и неустанно влек вперед напоминаниями о том, что́ благочестивые доктора Св. Екатерины с ним сделают. Вот почему Десница исходил весь белый свет: благочестивые доктора Св. Екатерины разыскивают его по всей поверхности планеты, и если он когда-либо остановится, они найдут его, вернут на небо и уничтожат. Таково проклятие Десницы, обреченного странствовать по миру с алой гитарой за спиной, преследуемого призраком убитого им человека, что ждет с той стороны глазных яблок и жаждет пожрать его душу.

– Отличная история, – сказала Арни Тенебрия.