Дорога запустения

– Ш-ш-ш. Это интересно. – После открытия люков не прошло и минуты, а облако уже осело и лежало толстой пленкой на Великой Пустыне – оранжевое на красном.

– Я хочу домой, мне страшно, – твердил мальчик, который хотел быть богатым и знаменитым. Раэль-мл. вглядывался в дюны, в высокое, сухое плато, но видел только легкачи, что отлущивались от формации один за другим.

– Все понятно. Мы можем идти.

Дома хорошее настроение Па било через край.

– Ну-ка, пойдемте, – и он повел сыновей на кукурузное поле. – Ну, что скажете? – Раэлю-мл. вспомнились кристаллы сульфата меди, которые выращивали в школе, но этот кристалл был матово-черный, заржавленный, полметра длиной. И вырос он посреди кукурузного поля, чего кристаллы сульфата меди никогда не делали. Лимааль Манделья с ноткой гордости сказал: – Думаю, не выкопать ли его, не оставить ли на память.

– Что это такое?

– Ты не слушал радио? Это железный кристалл-ферротроп! Да мы живем в самом что ни на есть центре крупнейшей бактериологически активной зоны в мире! – Братья не понимали, чему отец так радуется. – Если вы возьмете бинокли и пойдете на край утесов, увидите: эти штуки растут из песка до горизонта! Кристаллы-ферротропы! Так Корпорация «Вифлеем-Арес» выводит из земли все железо, посредством бактерий, крошечных живых организмов, те выедают из песка бесполезную ржавчину и какают этими штуковинами, такими, как на нашем поле. Умно? Гениально! И Дорога Запустения – первая. Раньше такого никогда нигде не делали. Мы впереди всей планеты!

– Это то, что сыпалось из легкачей? – спросил Каан. Раэль-мл. лягнул его, чтобы брат умолк прежде, чем отец узнает, что они нарушили запрет и побывали в Стальтауне, но глаза Па сияли светом прогресса, и мелочей он не замечал.

– Бактериоспоры. Это были бактериоспоры. Но знаете, что самое удивительное? Эта… инфекция, как, наверное, ее можно назвать, – она воздействует только на ржавчину, на один конкретный оксид железа. Все остальное она не трогает; можно ходить по пустыне километрами-километрами-километрами, и ничего вам не сделается. «Вифлеем-Арес» распылила эту хрень на двадцать километров во всех направлениях. Богатейшие залежи руды на всей планете – я слыхал это от одного строителя, до того, как он уехал.

– Почему он вырос у нас? – Раэль-мл. наклонился и изучал чужака посреди кукурузного поля.

– Видно, глубоко под землей есть железо. Часть спор принесло ветром, и они наелись ржавчины. А у Эда Галлачелли, парни, такой же растет на крыше сарая!

– Ого! Можно, я пойду посмотрю? – спросил Каан.

– А то, – сказал Па. – И я пойду, мы возьмем бинокли и отправимся к утесам. Все уже там, понятно, такое зрелище. Раэль-мл., ты идешь?

Раэль-мл. не пошел. Он вернулся в дом и стал читать свою книгу о поездах, и когда отец, и брат, и мать, и бабушка, и дедушка пришли домой и принялись описывать высоченные кристаллы, которые лезут из песка, растут-растут-растут, вымахивают в десять, двадцать, пятьдесят метров высотой, пока не разламываются под собственным весом, Раэль-мл. притворялся, будто играет с котом, а на деле он их всех ненавидел, отца-брата-мать-дедушку-бабушку, потому что не знал еще, как ненавидеть пилотов и планировщиков, которые катастрофически изменили всю его вселенную. Он не понимал, почему кипит ненавистью, почему ему кажется, что его осквернили и опустошили, почему ему тошно на душе. Он пытался сказать об этом брату, матери, даже витавшему с эмпиреях отцу, но те не понимали, что он пытается сказать, никто из них, даже мудрая Эва Манделья с мудрыми старыми ткацкими руками. Единственной, кто на всей Дороге Запустения понял бы мятущуюся душу Раэля-мл., была тетя Таасмин, ибо она одна знала, каково это – быть проклятой непредсказуемым загадочным предназначением.

Глава 43

В шесть ноль шесть воют сирены.

Они воют подобно ангельским трубам. Они воют подобно летним бурям, бушующим среди насосных опор и над красными черепичными крышами. Они воют подобно Трубе Судного Дня, подобно раскалывающемуся небу, подобно дыханию Панарха, вдыхающему жизнь в безжизненное.

В шесть ноль шесть ор сирен разрывает воздух пустыни, и на всякой улице нового города всякая дверь разом хлопает, и высыпают наружу люди, люди со всех континентов мира и не только, люди из Метрополиса, вечно бегущего спиной вперед в погоне за самим собой, люди даже с обнищавшей, истомленной людьми Родины-Матери, все те, кто приехал сюда лить сталь для рельсов, сельхозмашин, механических ткацких станков, рикш, мостов, зданий юного, энергичного мира, все высыпают из дверей, чтобы лить сталь для могущественной компании «Вифлеем-Арес-Сталь»: рабочие текут на мануфактуры, приток соединяется с притоком в единую реку голов, рук, сердец, катящую волны по тенистым улицам Стальтауна. Младшие менеджеры в изящных бумажных костюмах, свеженьких, только что из торгоматов, просвистывают мимо на электрических трайках, дети, зевая, волочатся в школы и детсады Компании, лавочники и работники продхозмагов поднимают дверные ставни и вытаскивают стулья на веранды, намекая клиентам, мол, заведения уже открыты.