Дорогая Джозефина

В любом случае я не чувствовала неловкости, когда он пролил чай на свои шорты. Я даже рассмеялась, когда он споткнулся о бревно. Он тоже засмеялся. Тогда я поняла, что он совсем мне не мешает. Люди, которые смеются над собой, составляют отличную компанию.

Как прошло ваше кофе-свидание?

Джози

P S. Я говорила с Норманом о Кадвалладере. Он сказал, что семья Хоторнов купила поместье в 1892 году. Они владели им до конца 1900-х годов, вот почему я не могу найти больше свидетельств об Элиасе в доме. За двести лет многое может потеряться.

Восемь Элиас

21 мая 1821

Дорогая Джозефина!

Я закончил первые три главы своего романа, в которых, обнажив душу, рассказал свою историю. Слова – а тем более написанные от души – требуют от нас обнажения, не так ли? Директор нашей школы однажды сказал, что мы берем из книг то, что привносим в них, то есть книги – это лишь отражение нас самих. Теперь я разделяю это мнение. Ради литературы я предстал на страницах книги таким, какой я есть. Я полностью раскрыл свою душу, погрузившись в уединенный покой. Теперь я открыт, как книга, и опустошен, и мне больше нечего показать.

Роман отражает меня, возможно, больше, чем я сам того хотел. После бала гости, проживающие у меня, как будто изменились.

Лорелай почти все дни рисует в одиночестве на террасе. Она не разговаривает со мной подолгу и не смотрит мне в лицо. Артур, напротив, хочет говорить всегда. Он втягивает меня в разговоры о своей семье, когда мы едем в город. Он заводит разговоры о женщинах и путешествиях. Более того, после нескольких пинт пива он становится сентиментальным. Только вчера вечером он целый час вспоминал наши школьные годы и заплакал, когда я упомянул мышь, которую мы держали в коробке под моей кроватью.

Я думаю, мистер Бейнс написал ему и попросил вернуться в Дарем. Артуру ненавистна мысль о работе на своего отца. Он хочет изучать музыку в Париже и путешествовать по Европе. Долгое время он даже подумывал о том, чтобы поступить во флот. Он более нежный, чем можно было бы ожидать. Любое изменение или беспокойство, каким бы незначительным оно ни было, погружает его в ностальгию. Однако он, похоже, помнит только хорошее. Его воспоминания об Итоне – это отдых во дворе и наши тайные собрания, а не сбитые костяшки пальцев и безвкусная еда.

Артур отказывается делиться тем, что его беспокоит. Всякий раз, когда я спрашиваю, он смеется и говорит, чтобы я не унывал. Треплет меня по затылку. Выпивает еще одну пинту.

Писательство стало моим средством отвлечения от подобных вещей. Я пишу, чтобы не беспокоиться о Лорелай, Артуре и моем наследстве. Я пишу, чтобы избежать очередного приступа паники.

Это занятие похоже на подливание вина в воду. Оно улучшает вкус моей жизни, но почти ничего не меняет. Где же Вы, Джозефина? Каждый день, который проходит без вестей о Вас, усиливает это чувство – эту боль, – что я никогда больше не услышу о Вас. Я считаю свои письма почти бессмысленными.

Поэты используют бесчисленное количество слов, чтобы описать свою боль, но мне нужно только три: я скучаю по Вам. Кадвалладер – это палитра серого цвета, расцвеченная черными птицами в кустах терновника и синим платьем Лорелай. Я хочу больше красного и золотого, больше смеха и музыки. Я хочу больше Вас.

После всего, что мы пережили, я должен цепляться за веру в то, что наши истории в конце концов столкнутся. Мне нужна надежда. И если я не смогу надеяться на нас, я потеряю надежду на все остальное.

Всегда Ваш,

Элиас

1 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Не бойтесь читать это письмо, опасаясь, что в нем могут повториться чувства, описанные в моих предыдущих посланиях. Я не хочу причинить Вам неудобства, а лишь желаю продолжить дружбу, которую мы начали несколько недель назад. В самом деле, мое письмо не является средством заигрывания с Вами или объявлением о намерениях, что было бы, конечно, неуместно.

Пожалуйста, не позволяйте моей глупости помешать нашей дружеской переписке.

Ваш друг,

Элиас Рош

P. S. И мой управляющий, и двоюродный дедушка прислали новости из Лондона. Они встретили мистера Руперта де Клэра, который недавно похоронил своего брата. Я планирую связаться с семьей и расспросить о Вас.

12 июня 1821

Дорогая Джозефина!

Артур умер вчера. Он упал с лошади во время охоты – несчастный случай, вызванный слишком большим количеством эля. Врач сказал, что Артур ударился черепом о камень и, скорее всего, не мучился. Я не согласен, потому что, когда я бросился к другу, он был в сознании и пытался говорить. Я поднял его на руки и поехал через южный хребет, но он скончался, прежде чем мы добрались до дома.

Я не знаю, что еще написать. Этикет требует, чтобы я смягчил это известие формальностями, но я не могу их подобрать. Артур Бейнс умер в одно мгновение. Теперь его тело лежит на обеденном столе, укутанное в шерстяной саван.