Дорогая Джозефина

Все это казалось Элиасу нелепым. Он не мог любить Джозефину.

Их недолгое общение представляло собой не более чем дружеское уважение. И все же Элиаса тянуло к ней, как мотылька к огню. Он не любил ее. Он был просто очарован. Он был уверен, что со временем его сильные чувства ослабнут. До тех пор ему нужно было просто избегать Джозефины.

Октябрь принес бури и заставил Дарлингов оставаться дома. Однако туман и трясина не могли помешать планам Джозефины. Она гуляла по болотам, пока не промокала под дождем до нитки. Она создавала букеты из вереска и разбрасывала их по всему дому. Было ли ее постоянное движение призвано сдерживать печаль? Смеялась ли она, чтобы скрыть свою боль?

Надежда на несчастье казалась жестокой, поэтому Элиас еще больше уединился. Каждое утро он раздвигал шторы в своей спальне и наблюдал, как Джозефина поднимается на южный хребет, чтобы встретить восход солнца. Во время еды он игнорировал ее попытки завязать разговор. Его грубость, несомненно, отпугивала ее внимание. Одиночество в конце концов задушило бы все мысли.

Но уединение не заглушило его чувства. Напротив, она заставила их расцвести, как колючий чертополох. Он обожал девушку такой, какая она есть, а не такой, какой она была для него. О, почему он не мог вспомнить время до Джозефины? И какая жизнь могла существовала без нее?

Столовая вздрогнула, когда дверь с грохотом распахнулась. Джозефина, Китти и мисс Карел переступили порог в вихре хихиканья и лент. Они прижались друг к другу, растрепанные, задыхающиеся, связанные смехом.

Элиас уронил свой тост. Он выпрямился, когда девушки прошли вперед, их журчание наводило на мысли о шутках и секретах. Как они появились в такую рань? Да еще в таком неопрятном виде? Это был какой-то розыгрыш?

– Доброе утро, мистер Уэлби. – Джозефина похлопала себя по раскрасневшимся щекам, затем опустилась в кресло напротив него. Она взглянула на Себастьяна, который, казалось, был слишком увлечен своей газетой, чтобы заметить ее присутствие. – Китти, мисс Карел и я планируем отправиться на пикник…

– Мы собираемся плести венки из цветов, – сказала Китти. Она опустилась на сиденье и взяла имбирную булочку из буфета.

Хотя она была моложе и своей гувернантки, и будущей невестки, она выглядела самой нарядной, ее хлопковое муслиновое платье было накрахмалено и отглажено, а локоны закреплены на макушке серебряными шпильками. Конечно, мать хорошо ее обучила.

Ни один член семьи Дарлингов не посмел бы расхаживать по дому неопрятным.

– Мистер Уэлби, не хотите ли присоединиться к нам? – Джозефина наполнила свою чашку чаем. Она взяла с подноса медовый торт, затем посмотрела на Элиаса и еще больше расплылась в улыбке. – О, пожалуйста, скажите «да».

– Джозефина устает от моего общества, – сказал Себастьян, перелистывая «Морнинг пост». Он расположился во главе стола, как король, его рот был набит бриошами. – Иди с ними, Элиас. Тебе нужен свежий воздух.

– Лучше я останусь дома и сосредоточусь на уроках. – Элиас одернул свой фрак. Он скривился, когда улыбка Джозефины растаяла в разочаровании. Неужели она хотела помучить его своей добротой? Если бы она знала степень его привязанности, как он боролся с собой, чтобы оставаться в стороне, как он сжимал кулаки, когда она смеялась, возможно, она сжалилась бы и оставила его в покое.

Себастьян опустил газету:

– Твои уроки? Ерунда.

– Я нужен своему заварному чайнику, – сказал Элиас.

– Черт возьми, еще одна отговорка. Признайся, что ты намерен спрятаться в своей библиотеке. – Себастьян насмешливо хмыкнул и развернул газету во весь рост. – Элиас, должно быть, ненавидит женщин.

– Это правда? – Китти повернулась к нему. Она сидела на коленях – поза, которая привела бы миссис Дарлинг в ярость, если бы она не уехала с мужем и вдовой де Клэр в город.

– Нет, Китти. Мне нравятся девушки, – сказал Элиас.

– Докажи это! – Себастьян смял «Морнинг пост» и швырнул его через всю комнату, от его движения исходили ароматы эля и пота, воспоминания о ночи в местном пабе.

– Перестань дразнить своего кузена, дорогой. Он может делать все, что ему заблагорассудится. – Джозефина размешала сливки в чае и смерила взглядом Элиаса. – Мистер Уэлби, я восхищаюсь вашей преданностью литературе. Я думаю, если бы я могла жить в ваших мыслях… ваш разум показался бы мне уютным местом.

– Скорее, наоборот, скучным местом, – проворчал Себастьян.

– Никогда не стоит недооценивать артистизм человеческой мысли, – сказала Джозефина. Ее темные волосы струились по плечам, распущенные и растрепанные. Ее наряд состоял из платья ручной работы цвета ее глаз, которое она носила ежедневно. При всей ее экстравагантности она не в меньшей степени умела быть простой и от этого казалась еще более эффектной.

– Пожалуйста, извините меня. Я должен поприветствовать новую кухонную прислугу. – Элиас встал и склонил голову, внутри него разрасталась колючая боль. Он должен отправиться куда-нибудь подальше, возможно в Лондон. Его дядя не станет возражать. Кроме того, ему нужно было только продержаться в стороне до весны, до венчания Себастьяна с Джозефиной в часовне поместья.