Дорогая Джозефина

Напишите эти слова на клочке бумаги и положите в карман. Повторяйте их про себя, когда почувствуете уныние, и, пожалуйста, не забывайте обо мне. Помните, что я обожаю Ваши забавные выражения, как Вы хмурите брови, когда смеетесь и улыбаетесь, когда Вам что-то не нравится. Я люблю, когда Вы подшучиваете надо мной и хихикаете – звук, который Вы издаете, когда счастливы без особой причины. Мне нравится, что Вы отстаиваете свое мнение, даже когда знаете, что оно ошибочно.

Я люблю каждую деталь в Вас.

Наши души принадлежат друг другу. Возможно, в начале времени, когда Бог соединял свои творения по двое, он поставил нас рядом друг с другом. Мне хочется думать, что мы были предназначены для чего-то большего, чем разлука, что была допущена ошибка. Однако я не верю, что Бог совершает ошибки, а это значит, что Он предназначил нам жить порознь. Я не теряю надежды на то, что мы будем вместе, но я нахожусь на перепутье и должен решить, какой путь выбрать.

Сегодня утром прибыла карета. Пока Лорелай прощалась с моими слугами, ее кучер вытаскивал чемоданы из дома. Она поблагодарила меня за гостеприимство, затем направилась к карете с опущенной головой, закрывая чепцом от посторонних глаз свое разочарование.

Я стоял на ступеньке со скрещенными за спиной руками, ничуть не лучше лорда Роха, когда он отослал меня из своего дома. Воистину, я превратился в своего отца.

Лорелай обернулась, когда подошла к карете. Она посмотрела на меня со слезами на глазах и бросилась назад, ее туфли хрустели по гравию, пока мы не оказались лицом к лицу.

Подняв подбородок, Лорелай сказала мне, что хочет сохранить то немногое, что осталось от ее самоуважения, но я чувствовал, что она говорит то, что не собиралась говорить. Она сказала, что я был жалким – считал себя недостойным привязанности, отсюда и моя привязанность к той, кого я не мог найти. Она утверждала, что я доказал свою любовь к ней нашей дружбой, которую она не считает платонической или временной. Затем она призналась в отсутствии интереса к мистеру О’Коннору.

Я открыл было рот, но Лорелай заставила меня замолчать. Она повторила то, что я сказал на балу, и сказала, что я оскорбил ее, предположив, что знаю, что будет лучше для нее. Она сказала: «Как ты смеешь навязывать мне предвзятые мнения. Я знаю себя. Я сама решаю, что приносит мне счастье. И несмотря на твое невежество и пренебрежение, я уверена в своей любви к тебе».

Она призналась, что любила меня с момента нашего прибытия в Кадвалладер. Тем не менее она отказалась ждать еще один день, поскольку я доказал свою неспособность воспринимать ее не более чем как друга. Она поклялась не питать ко мне преданности и не оставаться там, где ей не рады.

Ее заявление и, откровенно говоря, ее оскорбления лишили меня дара речи. Я закрыл рот. Я смотрел на ее лицо, отмечая, как вы похожи, но не чертами, а скорее той твердостью, которая в них читалась. Она понимала, как я устроен, видела меня насквозь, все во мне.

Мы стали такими близкими друзьями.

Лорелай признала мою связь с Вами. Она сказала: «Я не хочу заменить ее в твоем сердце, скорее присоединиться к ней. Люди не могут любить всех одинаково, ибо нет двух одинаковых любовей. Люби ее так, как тебе нужно, но я прошу – и я выражаю этими словами свое смирение, – чтобы ты любил меня тоже, пусть и по-другому. И независимо от твоих чувств, я молюсь, чтобы ты помнил мои слова. Я молюсь, чтобы ты понял, что достоин всего хорошего».

Воспоминания словно пробудились в моей душе с новой силой. Я вспомнил, как мы проводили с Лорелай полдня в моем кабинете, как она читала, сидя на диване, пока я писал. Я вспомнил, как она заглядывала мне через плечо, когда я писал твой портрет, наши тихие вечера в гостиной, когда мы играли в карты и рассказывали истории. С того момента, как они с Артуром впервые вошли в мой дом, она всегда задерживалась, ожидая меня.

Смею предположить, что все это время мы были увлечены друг другом.

Лорелай повернулась, чтобы уйти, но я остановил ее. Идея любить кого-то, кроме Вас, казалась мне ересью, и все же я попросил ее остаться. Я не уверен в любви, но я знаю, что неравнодушен к ней. Действительно, из безразличия может вырасти многое.

Это событие кажется завершением поисков всей моей жизни. Я не знаю, куда идти дальше и сделал ли я правильный выбор. В настоящее время я расположился в своем алькове в тростнике, пока Лорелай распаковывает свои чемоданы в доме. Она останется в Кадвалладере, а я буду размышлять, как лучше поступить.

Ее семья ожидает предложение руки и сердца.

Я не стану делать Лорелай предложение, пока мои чувства не изменятся, ведь девушка заслуживает того, кто ответит ей взаимностью. Однако я постараюсь загладить свою вину, а пока буду цепляться за надежду, что однажды, после столь напряженного ожидания, я заключу Вас в свои объятия и прошепчу Вам в губы: «Моя дорогая, Вы стоили каждой секунды ожидания».

Всегда Ваш,

Элиас

P. S. Завтра я поеду в Морпет.

Двадцать два Роман