Дорогая, я дома

Колл-центр, если кто не в курсе, – это такое место, куда вы звоните, если что-то не так. То есть вот вы купили билет на самолет «Дойче Люфттранспорт», а вам приходит на мейл сообщение, что рейс переносится на следующий день. И вы звоните по телефону, который указан у них на сайте, в полной уверенности, что попадете в офис авиакомпании. Но это не так, вы попадаете к нам, ребятам, которые умеют бронировать и перебронировать билеты и знают наизусть готовые фразы типа «Добро пожаловать в сервис-центр „Дойче Люфттранспортгруп“, меня зовут Арно Больдт» или «К сожалению, по соображениям безопасности ваш рейс отложен. Мы приносим свои извинения». Ну и вы, конечно, побухтите-побухтите и положите трубку, полетите в другой день – хотя рейс отменили просто потому, что на него продали недостаточно билетов, а гонять пустой самолет туда-сюда нерентабельно. И мы – это не «Дойче Люфттранспорт», а «Дойче Люфттранспорт» платит нам за то, что мы вас грамотно сливаем. Точнее, платит нашим хозяевам, братьям Фельдерманам, господину Надману и госпоже Луках…

Короче, я бы там и дня не остался, если б не девчонки.

С девчонками у меня все нормально. В колл-центре этом была куча молодых, и от всех них, особенно от тех, что с иностранных линий, было ощущение, что мужики о них просто забыли. Я как только пришел туда, еще с израильским загаром, считай, с войны, из казарм – сразу понял: мне тут будет лафа. Я с ними и на дискотеки ходил, и на корпоративные вечеринки, и на свадьбе даже был на одной. А на одной такой вечеринке я и увидел эту рыжую.

Она, с виду вся такая свежая, была с каким-то старым, но, видимо, важным мужиком, которому Летиция, наша замдиректора, пыталась что-то впарить. Мужик говнился, Летиция наседала – а я и эта русская были как бы не при делах.

Я стал с ней разговаривать – она отвечала нехотя, смотрела на все неприязненно, даже зло. Купленный мной коктейль не взяла – просто сказала, что не хочет. Но телефон дала – и я ей потом позвонил.

– Ну что, давай встретимся? – предложила она.

– Давай, – сказал я, – а мужик твой что?

– Какой мужик?

– Ну этот, с которым ты на приеме… Манфред, что ли?..

– А-а-а-а… Я уже и не помню, как его зовут! – засмеялась она. И потом еще долго подкалывала меня тем, что я всех называю «мужиками». А я все равно называл – мне по фигу, кто он там такой и какая у него должность. Мужик – не баба.

Мы вместе поужинали. Терпеть не могу девчонок, которые ломаются и отказываются от еды, типа они на диете. Никакого кайфа куда-то с такими ходить. С этой все было нормально – она хорошо ела и пила тоже что надо. И кстати, настаивала на том, что сама заплатит. Я ужасно не хотел, но это спасало, потому что на работе мне платили плохо.

В колл-центр меня устроил дядя. Тот самый, через которого я попал в Израиль. Он очень просил не рассказывать, как оно было на самом деле с Израилем – вот я и лепил коллегам, и Максу, моему напарнику, горбатого про благородного добровольца. А потом, когда Европейский союз принял закон о полной демилитаризации и мы, доблестные воины Бундесвера, разъехались по домам – тогда я и оказался здесь. Как бы то ни было, я сразу знал: это ненадолго. А как только увидел своих руководителей – понял, что если там была война, то тут – просто гражданская разводиловка.

Они, считай, набрали сотню ребят с улицы, по-быстренькому, за две недели, научили управляться с программами по бронированию билетов, а потом предложили «Дойче Люфттранспорт» отвечать на их звонки и клиентов ихних обслуживать. Не знаю, чего там их главному наговорил наш главный, Фельдерман – не иначе наобещал экономию и золотые горы, – но тот согласился. Еще я слышал, что согласился он с тем условием, чтобы колл-центр был в Германии. Ну, типа, поддержать экономику. И наши покивали, но на самом деле втихую открыли второй колл-центр в Касабланке и часть звонков отправляли туда, а нас заставляли за грошовые сверхурочные, которые еще и вовремя не платили, обучать местных, совсем тупых арабов, по скайпу правильно отвечать на звонки. Я отказался – сказал, у меня нет учительского таланта. Но дело не в этом, конечно. Не могу я за просто так болтать с арабами, которых буквально несколько месяцев назад еще ставил под автомат.

Я там отдохнул – девчонки, столовка, работа непыльная. Все было окей, пока не начался этот долбаный кризис.

– Кризис, – говорил один из директоров, – нас не минует. Я только что видел цифры за полгода – они чудовищные. Так что готовьтесь, будет плохо…

Фельдерман, который про кризис толкал, был самый большой мудак. Толстый и маленький, в очках, председательствовал в какой-то еврейской организации, все время тусовался, изображал культурного – а сам жлоб жлобом. При других, чужих директорах, кидал километровые понты насчет того, какой у него великий бизнес и какой он магнат, а с нами, просто сотрудниками, корчил рожу и говорил, что денег нет совсем. У него это, клянусь, одновременно получалось – и что они есть, и что их нет. Он себе спортивный «БМВ» купил, как кризис начался.