Дорогая, я дома

– Мы оба были сонные и злые, весь перелет до Мадрида друг с другом не разговаривали. В Мадриде я предложила пойти в музей Прадо, но он отказался. Я уже тогда знала, что он равнодушен к музеям. В Берлине он вообще не бывал в музеях – только в бункере Гитлера. И еще – в Музее нацизма в Нюрнберге. У него такая странность, и я уже поняла, что лучше об этом не говорить. В результате мы бесцельно прошлялись по улицам, зашли в какие-то магазины и поехали в аэропорт.

Самолет на Касабланку был маленький, нас посадили со старым арабом в тюрбане. Дэн, сидевший у прохода, сразу напрягся, и, когда стюардесса принесла еду и попросила его передать нашему соседу у иллюминатора, тупо выпялился на нее, и не двинулся с места – будто не понял. Я сама передала через него старику коробочку с едой и кока-колу – в таком же красном стаканчике, как во всем мире – но «кока-кола» было написано на нем по-арабски, хоть и знакомым всем шрифтом. Выглядело это совершенно нереально, и я тихонько показала Дэну на стаканчик.

– Ничего смешного, – сказал он громко. – И зачем ты ему что-то передала? Такой же урод в тюрбане сидел в том боинге, который разрушил Всемирный торговый центр.

Я зашикала на него, но он махнул рукой:

– Эти идиоты все равно не понимают по-английски.

Старик араб с трясущимися руками ел салат, и мне было его жалко.

Мы прилетели в Касабланку поздно и вышли в теплую ночь, полную цикад, тропических запахов и близости моря… Долго не могли найти такси, потом нашли маленький красный «Пежо», очень старый, с надписью «Le petit taxi»[5]. Водитель сначала не понимал, куда нас везти, потом вроде бы понял, но привез все равно не туда. Я пыталась объяснить ему – а он знал только три слова по-английски. Я сообразила, какие именно три слова, и пыталась объясняться с ним на «его» английском, чувствуя себя при этом полной идиоткой. Дэн не вмешивался, только смотрел на нас из-под полуопущенных век, и в эти моменты, знаешь, я любила его… В нем было так много от художника. Даже если он смотрел презрительно, все равно – что-то в этом было…

Ева кивнула, украдкой посмотрев на свой айфон – времени было еще достаточно.

– Я расплатилась с таксистом бумажкой в пятьдесят евро, больше не было. Все остальное – на карточке. Отель небольшой, в новостройке, такой мог вполне быть где-нибудь во Франкфурте. В лобби сидели какие-то подозрительные люди, похожие на тех, кто ошивается на «Котбуссер Тор». Я успокаивала себя, говорила, это другая страна, они все так выглядят. Нас отвели в номер с претензией на роскошь, кровать под балдахином, но белье несвежее и грязь во всех углах. В душе не было горячей воды. Мы повалились на диван, собирались уже идти спать – когда к нам в дверь постучался молодой араб.

«Пойдемте, я покажу вам город! Самые лучшие места, ночные клубы! Вы молодые, зачем сидеть в номере?»

Я мягко объяснила, что мы устали, хотим спать.

«Зачем спать, вы молодые! Касабланка-сити! Самые лучшие места!» – сверкал он в темноте белыми зубами.

Дэн, сидевший молча на краю кровати, вдруг резко встал и, подойдя к парню вплотную, заорал:

«Fuck off!»

Парень ушел, хлопнув дверью, Дэн вернулся в кровать.

«С ними можно только так, они не понимают по-другому».

Больше он в тот день не сказал ни слова.

У Евы зазвонил телефон, она быстро посмотрела на экран, взяла трубку и стала говорить на незнакомом Сессилии языке. Сессилия думала, что ее подруга слишком манерная, слишком много играет и выпендривается: разговаривает тихо, почти шепотом, делает руками такие округлые жесты, носит все эти туфельки-чулочки, и даже айфон у нее – с деревянными вставками по бокам. Сессилия ни разу в жизни не видела Еву без макияжа, без укладки. «Ева? – переспросил Дэн, когда Сессилия пыталась выяснить, нравится ли ему ее подруга. – Ты что?! Совершенно не в моем вкусе…»

Ева положила трубку, сбросив звонок, – быстрым движением пальчика с красным лаком на ноготке.

– Рафал? – спросила Сессилия, указывая на телефон.

– Рафал. Ну так что у вас было дальше?

– Наутро мы увидели город. Кучка обшарпанных бедных домов, на улицах гвалт, носятся велосипедисты и мопеды, на каждом углу кто-то пристает с вопросами. Мы с трудом нашли мечеть, которая была обозначена в путеводителе, – огромная, как корабль, чем-то напоминающая замок. Она стояла словно на отдельном острове – и все эти жалкие домики на фоне ее монументального великолепия казались ошибкой, случайностью.

«Хочешь зайти? Мне, наверное, нельзя», – спросила я Дэна.

«Научиться терроризму? Нет, спасибо, обойдусь…»

Мы захотели купить спиртного – в магазине для таких покупателей был отдельный выход, чтобы все знали, кто не блюдет Коран. С бутылкой местного вина поймали такси и поехали к побережью.

В такси, древнем белом «Мерседесе», у которого внутри вместо дверных ручек были какие-то деревянные колобашки, ехала шумная ватага – люди подсаживались и выходили по пути, как в автобусе. Какой-то парень пытался заговорить с нами, утверждал, что студент, но что он изучает, я так и не поняла.