Дорогая, я женюсь на львице

– Вы че, в натуре, меня не узнали? Богатым буду! – В трубке радостно засмеялись. – Это же Вован! Сосед ваш по квартире!

– А, Вованчик! – Катя облегченно вздохнула. Ирина удивленно уставилась на нее, схватившись за сердце.

– Да это Вован, из старой моей квартиры! – зашептала Катерина. – Я ему твой телефон на всякий случай дала, если какие-то важные звонки будут…

– Что случилось, Вованчик? – спросила Катя, удивленно глядя на тарелку, куда только что положила недоеденный бутерброд.

Бутерброд исчез, а из-под стола доносилось громкое чавканье и удовлетворенное урчание.

– Да ничего особенного не случилось… – протянул Вован, – звонил тут какой-то Григорий, очень просил с ним связаться. Ну, вот я и подумал – вдруг это, по жизни, что-то конкретно важное…

– Григорий? – переспросила Катя. – Какой Григорий?

– Как же его… – задумался Вован. – Двойкин… или Тройкин…

– Четверкин! – догадалась Катерина.

– Во-во! – радостно подтвердил Вован.

Из-под стола вылез Яша, облизнулся шершавым малиновым языком и снова преданно уставился на Катю.

– Имей совесть! – прикрикнула она на кокера. – Только что спер у меня целый бутерброд…

– Бутерброд? – удивленно спросил Вован.

– Вованчик, это я не тебе! – ответила Катя. – Это Яшка тут хулиганит!

– Привет ему передавайте! – Голос Вована потеплел. – И Жанне Георгиевне тоже! Ну и Ирине Анатольевне…

Из троих подруг решительная и деловая Жанна произвела на него самое сильное впечатление.

– Непременно передам! – пообещала Катя. – Спасибо тебе большое за звонок!

Повесив трубку, она погрозила Яше пальцем и повернулась к подруге:

– Гришка Четверкин звонил, художник знакомый. Не знаю, что ему понадобилось…

Она набрала номер. Ирина встала и принялась мыть посуду.

– Гриша, привет! – жизнерадостно воскликнула Катерина.

Затем на некоторое время замолчала и снова затарахтела, перечисляя какие-то фамилии и непонятные посторонним профессиональные термины. Наконец она закончила разговор и удивленно оглядела опустевший стол.

– А мы что – больше ничего есть не будем?

– Не будем, – сурово отрезала Ирина. – На ночь много есть вредно.

– Да я вообще почти ничего не съела! – расстроилась Катя. – У меня Яша бутерброд увел! Правда ведь, Яша?

– Ни за что не признается, – усмехнулась Ирина, глядя в честные глаза кокера. – Ты лучше скажи, чего от тебя хотел этот Шестеркин?

– Четверкин, – поправила Катя подругу. – У него завтра выставка открывается, приглашал на вернисаж. Пойдем со мной? – Она заискивающе уставилась на Ирину. – Гришка пейзажист… У него есть замечательные виды нашего города… Тебе должно понравиться…

– Ну, ты даешь! – возмущенно проговорила та, вытирая руки кухонным полотенцем. – У тебя муж под следствием, а ты по тусовкам гуляешь!

– Это не тусовка! – возмутилась Катя. – Это профессиональное мероприятие! Я должна ходить на вернисажи, чтобы меня не забыли! Сегодня я к нему не пойду, завтра – он ко мне… Как ты не понимаешь! И не могу же я всем говорить, что Валек в тюрьме! Слухи по городу пойдут, потом никогда не оправдаешься!

– Как хочешь, – неодобрительно ответила Ирина. – Можешь идти куда угодно, хоть на мужской стриптиз, но меня не уговаривай! У меня масса собственных дел, которые я безобразно запустила. Помогать тебе спасать мужа я согласна, но на вернисаж можешь сходить и без меня.

В глубине души она даже обрадовалась, что освободила завтрашний вечер. Можно будет наконец-то спокойно заняться романом, который буксовал на двадцатой странице, а срок его сдачи неумолимо приближался.

– Какая же ты подруга… – неуверенно начала Катя, но, увидев лицо Ирины, отступила и пробормотала: – Ну, может, Жанка согласится…

Утром начались обычные мученья – требовалось разбудить Катю и поднять ее с кровати. Ирина настроилась уже на долгую и утомительную процедуру, но при упоминании о несчастном муже, который парится сейчас на нарах без вины виноватый, Катерина прониклась серьезностью момента и позволила себя поднять. Собиралась она всегда быстро, больше времени тратила на еду. Однако сегодня Ирина была начеку и быстро затолкала в подругу калорийный завтрак – блинчики с медом, две булочки с шоколадом и большую чашку какао с молоком и сахаром. Долгое знакомство с Катериной научило ее сразу выставлять на стол все, что можно съесть, так будет быстрее. Если же нальешь чашечку черного кофе и намажешь два тоста маслом, Катька начнет ныть, что умирает с голоду, полезет с ревизией в холодильник, потом в буфет, и полдня пройдет в пустых хлопотах.

– Ого! – сказала Ирина, поглядев на градусник. – Уже двадцать два градуса, это утром-то!

– Жарища сегодня будет, – поддержала ее подруга, – а у меня и надеть совершенно нечего!

– Катерина! – предостерегающе начала Ирина. – Имей в виду: мы идем в полицию! Значит, у тебя должен быть вид убитой горем женщины!

– Я и так убита горем, – обиделась Катя, – и вид делать не нужно…

Ирина хотела ехидно заметить, что, когда люди убиты горем, они столько не едят за завтраком, но решила не тратить время попусту.

– Я про одежду, – напомнила она, – ничего яркого. И ничего прозрачного, как вчера…