Дорогая, я женюсь на львице

– Одно хорошо, – Катя тяжело вздохнула. – Мы находимся в собственном доме, и нам никто не помешает в этих поисках.

– Ты хочешь сказать, что нам никого не придется убивать? – с интересом закончила Ирина мысль подруги.

В это время в дверь квартиры позвонили.

– Накаркала! – обреченно проговорила Катя, направляясь к двери.

На лестнице стояла «честь и совесть всего подъезда» – несгибаемая генеральша Недужная.

– Екатерина Михайловна, – сказала генеральша озабоченно, едва Катя приоткрыла входную дверь. – Вы знаете, я проверила у себя, газ нигде не идет, а этот запах по-прежнему меня преследует. Причем теперь он распространился по всей лестнице.

– Да что вы говорите! – удивленно протянула Катерина, встав так, чтобы закрыть от любопытной соседки свою прихожую и комод с выдвинутыми ящиками. – А я лично никакого запаха не чувствую!

– Не может быть! Наверное, у вас насморк!

– И чего конкретно вы от меня хотите? – Катя попыталась изобразить не свойственную ей хамскую интонацию. – Чтобы я пошла лечить свой насморк в районную поликлинику? А может быть, это не у меня насморк, а у вас обонятельная галлюцинация!

– Что? – переспросила генеральша.

– Этот запах вам просто мерещится!

– Не может быть, – генеральша пыталась заглянуть за Катину спину, но та передвинулась, еще плотнее загородив прихожую.

– Ну ладно, я вообще-то шла в магазин. – Недужная сдалась и отступила, что было для нее совершенно не характерно. Она спускалась по лестнице с растерянным видом и думала, нет ли доли правды в словах невоспитанной жены профессора Кряквина, и не начались ли у нее, несгибаемой генеральши Недужной, необратимые возрастные изменения.

Закрыв за соседкой дверь, Катя задумчиво проговорила:

– А ведь она знала Мурзикиных! Вот бы ее разговорить! Выяснить, какие у этих милых старичков могли быть страшные тайны! Так сказать, скелеты в шкафу! – Она выразительно посмотрела на старый комод.

– Это мероприятие мы оставим на самый крайний случай, – поежилась Ирина, – если уж совсем выхода не будет. Больно уж тяжелый характер у твоей соседки. Одно слово – генеральша! Ладно, пока тяни сильнее ящик!

Катя подняла руку и испуганно вскрикнула.

– Ушиблась? – испугалась Ирина.

– Опоздала! Я опаздываю на свидание к Валеку! – последних слов было не слышно, потому что Катерина метеором проскочила в ванную, чтобы появиться оттуда через пять минут, кое-как умывшись и полностью одетой. Мелькнули в последний раз тюльпаны на блузке, Катька тяжело протопала по коридору, и дверь за ней захлопнулась. От удара покачнулись африканские маски на стенах, упало одно копье, и чучело обезьяны скроило еще более страшную морду.

Катя вошла в кабинет следователя Килькина и остановилась на пороге. Следователь сегодня был без трубки и без плаща, и не лежала на его рабочем столе маленькая детская скрипочка, и даже усы сегодня не так бросались в глаза. Но Катя не заметила никакой метаморфозы, она смотрела на человека, который сидел по другую сторону стола.

Этот человек был худ и растрепан, африканский загар понемногу сходил, и теперь профессор Кряквин выглядел, как желтушный больной.

– Валек! – вскрикнула Катя и залилась слезами. – Ты заболел!

– Не волнуйся, Катюша, – ответил профессор, – я здоров.

На самом деле Валентин Петрович выглядел, как человек, долго и мучительно выздоравливающий после тяжелой болезни. Он глядел по сторонам растерянно и вопросительно, изредка потирал лоб и еще больше ерошил и так давно не чесанные волосы.

Будь на месте Кати Ирина, она бы сразу поняла, что профессор потихоньку адаптируется, акклиматизируется и вообще привыкает к европейской жизни. Конечно, тюрьма – не сахар, но за долгие месяцы странствий по дикой Африке профессор несомненно привык к лишениям. Уже одно то, что он не размахивает топором и не поет жутких африканских песен, говорит в его пользу.

Но Катя была далека от мысли наблюдать и анализировать. Сердце ее сжималось от жалости к мужу.

– Что они сделали с тобой, эти ужасные люди? – вскричала она и грозно уставилась на следователя.

– Свидетельница Дронова, – тотчас отреагировал он, – ведите себя прилично. Я не за тем пригласил вас сегодня, чтобы вы устраивали скандал. Побеседуйте с подозреваемым спокойно, убедите его чистосердечно признаться в содеянном. Это поможет ему произвести хорошее впечатление на суд и добиться уменьшения наказания…

Катя его не слушала, она взяла за руки блудного профессора и прижала их к своей обширной груди.

– Катя! – довольно твердо произнес он. – Я должен признаться…

– Ну-ка, ну-ка! – оживился Килькин. – Слушаем вас внимательно! А ты записывай, Костикова! – он сделал знак практикантке, сидевшей в углу кабинета тихо, как лабораторная мышка.

Но супруги не обратили на его слова никакого внимания.

– Я обманул тебя, я прилетел в Петербург на день раньше! – бормотал профессор. – Я должен был так сделать, потому что…

– Потому что ты был не один. – Катерина выпустила его руки и гордо вскинула голову.

– Да-да, я привез с собой одну женщину, она…

Теперь уже профессор попытался взять Катю за руку.

– Это не просто женщина, а твоя жена! – Катерина вырвала свою руку.