Дорогая Лав, я тебя ненавижу

Сигнализация настолько агрессивная, что пройдет совсем немного времени, прежде чем Финн, а возможно, и вся тусовка, ворвутся в гараж, чтобы разобраться. Задыхаясь, мы с Ксавье отклеиваемся друг от друга, а мой телефон звонит у меня в кармане.

Это снова мама.

Мама

Пятнадцать минут. Тик-так.

Ее предыдущие угрозы вызвать копов на вечеринку Дии всплывают у меня в голове, и я спускаюсь обратно на Землю. Не могу поверить, что собираюсь оставить Ксава в такой неопределенности, но я бы предпочла, чтобы в день рождения моей лучшей подруги ее не стали обвинять в употреблении алкоголя несовершеннолетними.

– Черт, я должна…

– Иди, – обрывает меня Ксавье. – Найди сестру, пока твоя мама не сдала нас шерифу.

Сколько из того телефонного разговора он слышал?

Я соскальзываю с белой машины, сигнализация которой все еще звенит у нас в ушах, и бросаюсь к двери, чтобы открыть ее. Однако мои ноги останавливаются на пороге, не позволяя мне убежать.

Я чувствую, что должна что-то сказать.

Признать, что это был самый незабываемый поцелуй в моей жизни. Поэтому я бросаю взгляд в сторону Ксава, натягиваю извиняющуюся улыбку и пискляво говорю:

– Ксавье, мне… мне так жаль.

Но он, похоже, воспринимает мои извинения так, будто я сожалею о том, что сейчас произошло, так как последнее, что он говорит, прежде чем я выхожу, это…

– А мне нет.

18 Авина

Я провела всю жизнь, думая, что достойна звания «старшей сестры». Верила, что раз я чья-то старшая сестра, это делает меня более значимой личностью в целом. Я была мудрой, опытной, ответственной за защиту младшей сестренки от бед. А потом застала Эшли целующейся с полуобнаженным баскетболистом в ванной Финна, и вдруг…

Я больше не казалась себе такой большой. На самом деле я чувствовала себя чертовски маленькой. В той ванне она, оседлав лучшего игрока Истона, стонала ему в ухо, а он губами оставлял синяки на ее шее – и все это произошло потому, что ей больно. Потому что я предала ее.

Я не в том положении, чтобы винить ее за попытки забыть. Нам всем порой нужно укрытие от жестокой реальности.

Мне просто жаль, что она нашла его во рту Теодора Кокса.

– Тео? Серьезно? – я морщусь после пяти минут езды в полной тишине. Эш не сказала ни слова с тех пор, как я практически силой вытащила ее из ванны и усадила на пассажирское сиденье. Возможно, ей все равно, если мама вызовет полицию на вечеринку Дии, но мне нет.

Рассмеявшись как ребенок, она говорит:

– Так вот как его зовут?

– Что бы ты сделала, если бы я не пришла, а? Переспала бы с ним? – упрекаю я, образ Тео, засовывающего язык в ее горло, слишком свеж, чтобы можно было стереть его из памяти.

Я очень надеюсь, что это не повторится.

Тео не интересуют серьезные отношения, а Эшли не нужен еще один сердцеед, который посеет хаос в ее жизни.

Она пожимает плечами.

– Возможно.

– Эш, ты лучше, чем это: шоты на теле, поцелуи с каким-то качком в ванной. Я знаю, что тебе больно, но это не поможет.

Я могла бы ударить себя за чтение нотаций. Я понимаю, что сейчас говорю как мама, но я понятия не имею, что еще сказать. Как разговаривать с сестрой, зная, что ты потеряла девственность с ее бывшим парнем?

Как вообще смотреть ей в глаза?

Несколько минут мы молчим. Я завязываю волосы в хвост, когда мы останавливаемся на красный свет.

Загорается зеленый, и тут Эшли возмущенно выпаливает:

– Ты что, черт возьми, издеваешься?

Застигнутая врасплох, я чуть не съезжаю с дороги.

– Что? – кричу я, подражая ее тону.

– Ты читаешь мне лекцию из-за того, что я сосалась с парнем, в то время как сама занималась тем же самым?

Мои щеки пылают от смущения.

Если кто-нибудь найдет мою челюсть, я бы хотела получить ее обратно, спасибо.

Я тяжело сглатываю.

– О чем ты говоришь?

– Ты думаешь, я слепая? У тебя засос размером с мой гребаный кулак, Ви.

– Правда? – выпаливаю я, поднимая руку к шее.

Черт возьми, Ксавье.

– Ты невероятна! – фыркает Эш, упираясь грязными каблуками в мою приборную панель, просто чтобы разозлить меня. Она знает, что я ненавижу, когда она так делает. Покраснев, я быстро распускаю волосы обратно.

– Ты уходишь от вопроса, – говорю я, прекрасно понимая, что потеряла всякое доверие. – Я знаю тебя, Эш. Это не ты.

Хриплый, полный ненависти смех вибрирует в глубине ее горла.

– О, ты знаешь меня, да? Что ж, у меня есть для тебя новости, сестренка. Мы никогда никого по-настоящему не знаем. Это миф. Возьмем, к примеру, меня. Каждый раз, когда я думаю, что знаю кого-то, они оказываются обманщиками, жестокими кусками дерьма или предателями, крадущими чужих парней.

Я вздрагиваю от последней части.

– Подожди, – напрягаюсь я. – Жестокими? Ч-что ты имеешь в виду? – я сжимаю руль так сильно, что у меня начинают болеть суставы. Если Логан хоть пальцем ее тронул, я сломаю его шею, как ветку.

Она притворяется глухой.

– Эш, Логан тебя трогал? – настаиваю я.

В ответ она прислоняется к подголовнику и смотрит в окно.

Я уже собралась продолжить расспросы, как вдруг она решает, что ей есть что сказать.