Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

История с экономикой и кино – тоже не вымышленная. Тоша Ключкин, с одинаковым успехом писавший про Леонардо ди Каприо и про махинации Сечина, в какой-то момент отчаялся и ушел в ночную смену, а вернулся из нее начальником блока «Россия» – самой читаемой рубрики «Ленты». Впрочем, у рубрики «Кино» в этом смысле была немного особенная судьба – только на моей памяти ее вели научный редактор Коняев и бывший игровик Оболонков.

Я за четыре года в «Ленте» успел побывать редактором международных новостей, ночным редактором, редактором выпуска (их у нас называли «суперредакторами»: для того чтобы соответствовать должности, нужно было уметь писать очень быстро, очень много, без серьезных ошибок – хотя они и случались, что уж там – и на любую тему) и, наконец, начальником блока «Интернет и СМИ».

Блок этот, кстати, был не менее многострадальным, чем рубрика «Кино». Он был создан на основе рубрики «Масс-медиа» – на ленточном сленге рубрика называлась «Мост» в память о холдинге Гусинского, новости о разгоне которого на первых порах составляли большую часть ее содержимого. И как-то всегда было ясно, что рубрика нужная, но никто никогда не знал, что с ней делать и к какому блоку приписать: то ли к зарубежным новостям, то ли к общественно-политическим, даже в экономике «Мост» какое-то время проболтался, разве что к спорту его не пытались отнести. Но о том, при каких обстоятельствах ее начальником оказался я, – позже.

Как и у всех в «Ленте», мой путь начался с должности новостника – по-другому сюда не попадали (до поры до времени, конечно; когда появился отдел специальных корреспондентов, приходящих туда назначали «альтернативно одаренными» и новостями старались не мучать. Досталось только Илье Азару – из спецкоров он был первым, пришел еще в старорежимную «Ленту» и проработал пару месяцев редактором новостей «Бывшего СССР». В редакции утвердилось единодушное мнение – и сам Азар его разделял, – что новостником он был отвратительным).

В этом, кстати, и кроется объяснение того, что одни и те же люди занимались в «Ленте» подчас самыми разными делами. С улицы сюда брали только новостников. На все остальные должности принципиально ставили только тех, кто вырос в самой редакции.

В новостники брали, конечно, не всех – все-таки и работа нервная, и люди вокруг специфические. Важно было не только и не столько освоить работу новостника – в общем-то, не самую хитрую, – сколько, как ни банально это звучит, вписаться в коллектив. К примеру, моя судьба в «Ленте» решилась через неделю после прихода, когда на летучке Галя Тимченко спросила: «Ну, а с Бенюмовым чего решаем?» Сам там не был, но друзья рассказывали, что главным аргументом в пользу того, чтобы меня взять, было не то, как замечательно я пишу новости и комментарии («Лента» была не первой моей журналистской работой, и писать я кое-как умел), а то, что я не пугаюсь громогласных матерных возгласов и не кривлюсь от непристойных шуток.

Практика показала, что к тем, кто не может постичь ремесло, снисхождения было мало, но тех, кто раздражал редакцию, терпели еще менее охотно. Впрочем, для тех, кто по одной или другой причине не прижился в «Ленте», это никогда не было приговором: есть десятки примеров того, как люди, уволенные или не принятые на работу с формулировкой «за профнепригодность», устраивались в хорошие компании (в том числе и в хорошие СМИ), и чувствовали себя не хуже, чем сотрудники дорогой редакции. А уж зарабатывали, случалось, куда лучше.

Вообще, слоган «рабский труд и нищенская оплата», который большими буквами писался на объявлениях о приеме на работу в «Ленту. ру», был, конечно, кокетством, но только отчасти. Если вы шли работать в эту редакцию, вам нужно было быть готовым играть по ее правилам. «Лента» была чем-то вроде московского филиала НИИЧАВО – главной ценностью здесь была работа, а главным качеством для сотрудника – работоспособность.

Зато к тем, кто этим требованиям соответствовал – или, точнее, мог им соответствовать на протяжении достаточно длительного времени, – относились так, как не относились к своим сотрудникам ни в одной редакции, где мне довелось трудиться. В «Ленте» все было очень по-честному: здесь на дух не переносили интриг и карьеристских замашек, но за умение и желание работать ценили и доверяли почти безгранично. И поэтому возможности для тех, кого считали своим, были почти безграничные.

Путей для ленточных новостников было несколько. Кто-то находил в новостной журналистике свое призвание и получал кайф просто оттого, что быстро и много работал, – говорят, так организм спортсмена привыкает к нагрузке, и работа физиологически становится источником удовольствия. Сам я никогда не относился ни к числу спортсменов, ни к числу таких вот подсаженных на работу журналистов, но в «Ленте» они почему-то никогда не переводились.

Тем же, кому просто писать новости было скучно, «Лента» всегда давала возможность поделать что-то интересное, и тут очень многое зависело от фантазии самого сотрудника.