Дорогая Жасмин

— Постой! Адали замер.

— Я не могу ехать без денег!

Адали сунул руку в потайной карман белой куртки и вытащил маленький кожаный мешочек.

— Тут и золото, и серебро. Более чем достаточно, чтобы добраться до Англии и продержаться еще немного. Кипп медленно протянул руку.

— Если я передумаю, — заверил он, — верну кошелек тебе, Адали. А моя лошадь?

— Только попросите, и вам ее приведут. Я позабочусь, чтобы за вами не гнались, но скачите во весь опор.

Мужчины расстались. Адали показалось хорошим знаком, что Кипп предложил вернуть кошель, если он не покинет брата. У него, кажется, есть совесть, но действительно ли преданность брату сильнее чувства самосохранения? Посмотрим. Посмотрим!

Адали поспешил на кухню, чтобы самолично присмотреть за приготовлением обеда. Маркиза Хартсфилда необходимо хорошенько накормить и напоить, причем в последние чаши вина еще и подбавить сонного зелья, от которого он проспит едва ли не весь следующий день. Из кухни Адали направился на конюшню и велел старшему конюху проследить за тем, чтобы конь Киппа хорошо отдохнул и получил побольше овса.

— У него подкова расшаталась, мастер Адали, — сообщил конюх. — Придется отвести к кузнецу.

— Пусть сменит все четыре, — приказал Адали, — и, Дугал, надеюсь, это останется между нами, хорошо?

— Разумеется, мастер Адали, — подмигнул тот, широко улыбаясь.

— А лошадей маркиза и его людей пустите на горное пастбище, пусть пощиплют травку.

— Да, мастер Адали, — ухмылка конюха стала еще шире. Пусть управитель и не шотландец, но там, где дело касается англичан, его на кривой не объедешь.

Пирсу Сен-Дени очень нравилось восседать во главе стола в парадном зале. Он лениво разглядывал свисавшие с потолка знамена — свидетели многочисленных битв, великолепные гобелены, тяжелое серебро, огромные портреты, отмечая, что в лампах горело лишь чистейшее благовонное масло и свечи не сальные, а отлиты из пчелиного воска.

Подаваемые блюда были выше всех похвал: жирная утка в сливовом соусе, небольшая форель, тушенная в белом вине, на ложе из кресс-салата, бараньи отбивные, артишоки, варенные в вине и утопавшие в масле, теплый хлеб и превосходный сыр. На десерт испекли яблочный пирог с толстым слоем взбитых сливок. Адали заботливо справился, что будет пить его светлость — эль, вино или сидр? Маркиз, конечно, выбрал прекрасное вино, которое всегда предлагала гостям Жасмин. Он ел один — Кипп почти ничего не брал в рот и предпочитал молчать.

По мере того как тянулся вечер, сон все больше одолевал маркиза, что было, конечно, неудивительно, учитывая день, проведенный в седле. Широко зевнув, Пирс поднялся, но тут же вновь повалился на стул — ослабевшие ноги подогнулись. Маркиз пьяно загоготал.

— Давай помогу, — предложил Кипп, вставая.

— Захватим в спальню служанку, Кипп, и хорошенько повеселимся, — пробормотал маркиз. — Мне понравилась та, что с большими титьками и задом. Жирненькая куропаточка! Мы, пожалуй, сумеем заткнуть обе ее дырочки, верно, братец?

Он снова расхохотался, тяжело опираясь на брата.

— Возможно, позже. Пирс, когда ты отдохнешь, — пообещал Кипп.

— Хочу отделать ее как следует! Кнутом! А потом и Жасмин отполирую попку! На что еще годятся бабы? Бить да почаще объезжать! Сколько ее дочери, Кипп? Мы и ее выпорем и научим ласкать ртом мое орудие! Она слишком мала, чтобы намять ей брюхо, но можно обучить ее другим вещам!

Кипп помог брату добраться до спальни и, стащив с него, как обычно, сапоги и дублет, уложил в постель. Он не сомневался, что Пирса опоили. Теперь все зависит от него. Пирса ему не удержать. Пьяные угрозы обесчестить маленькую Индию Линдли возмутили Киппа. Они никогда не обижали детей, но если брат пообещал сделать это, значит, не отступится от своей прихоти. Кипп ничему не сможет помешать. Лишь последовав совету Адали, он спасется и, возможно, сумеет выручить брата. Кипп пошел искать Адали.

— Ты подлил что-то в вино Пирса, — заметил он.

— Маркиз проспит до полудня, — деловито пообещал Адали, не отрицая подозрений Киппа. — Значит, вы одумались.

— Прикажите, чтобы меня разбудили на рассвете. Я отправляюсь в дальний путь, — сказал Кипп. Адали кивнул.

— Как вы решились? — с любопытством осведомился он.

— Пирс стал бахвалиться, что совратит и опозорит старшую дочь леди Жасмин. Сама мысль об этом омерзительна. Разве я посмею помогать брату, который способен измываться над ребенком?

— Он пальцем ее не тронет, — отрезал Адали, — как и никого другого из семьи моей госпожи. Я сам прикончил бы его ночью, но граф настаивает на том, чтобы все было по закону. И он, наверное, прав — лучше обличить подлость маркиза Хартсфилда перед всеми. Вы поступаете мудро, уезжая именно сейчас.

За час до рассвета Адали сам разбудил Киппа, отвел на кухню, дал с собой на дорогу овсяных лепешек, сыра, солонины и вина и показал неприметную дорогу через горы, известную лишь местным жителям и позволяющую сократить поездку не менее чем на два дня. Потом он помог Киппу оседлать лошадь.