Дорогами чужих Жизней

Я вскрикнула и бросилась снимать "украшения", пока их не увидели женщины. Мужики посмеялись, но помогли содрать колокольчики, оплетенные красными ягодками. Оказалось, что жители использовали их звон для привлечения внимания умерших. Жаль, они так хорошо вписались в общую картину, и звучали очень даже жизнерадостно.

Ужинам меня все-таки накормили и даже угостили кружкой кваса. И теперь жители, возглавляемые Дареном, столпились возле корчмы. Отсюда лучше всего просматривались дома (а в случае чего и до выпивки недалеко). Я старалась слиться с пейзажем и затеряться в сумерках. Пес продолжал радостно путаться под ногами, пропуская мимо косматых ушей гневные оклики и свист хозяев.

Время шло, а Ворон все не появлялся. Ведьмак начал нервничать и коситься на меня.

- Не видать что-то Ворона. Может, в дом зайдем? - заныл тощий мужик, тут же получив затрещину от жены и одобрительный гомон от собутыльников.

Когда селяне окончательно замерзли и устали таращиться в небо, кто-то из ребятни вскинул руку в пушистой варежке и крикнул:

- Летит! Лети-и-ит!

Люди как по приказу задрали головы, и секундное замешательство сменилось паникой. Бабы завизжали и принялись обниматься. Кто-то зашептал приговор от сглаза, а дети радостно носились среди обезумевших жителей.

Корчмарь первым сообразил укрыться в доме, за ним хлынули остальные. Мы втроем остались стоять на крыльце. Вообще-то, вчетвером, но гном уже не стоял, а тихонечко похрапывал лежа на снегу.

Я завороженно следила, как огромная иссиня-черная птица кружит над домами. Она практически сливалась с сумерками, лишь отливающие красным глаза светились во мраке. Но двигалась как-то странно.

- Никогда не видела, чтобы птица летала, не шевеля крыльями, - задумчиво проговорила я, когда Ворон словно ожил и полетел нормально.

Проснулся гном. Он сладко потянулся и подавился зевком.

- Птичка... - умилился он, немного придя в себя. - А раньше никогда не прилетала.

- То есть как это? - ахнула я.

- А вот так! Бабы дома по привычке наряжали, а мужики только ради выпивки и поддерживали их упрямство. Никто мне не верил, что он существует, а тут на тебе! Прилетела, птичка! - Гном смахнул с глаза пьяную слезу, сплюнул и пошел в тепло.

Я повернулась к мужчинам, вопросительно изогнув бровь. Вольвгант разразился хохотом, а Дарен неопределенно пожал плечами и с сожалением хлопнул в ладоши. Ворон прощально гаркнул и рассыпался над селом черными угольками.

- То есть я просто так корчилась, чтобы нарядить целое село?!

- Да кто же знал, что они так непочтительно относятся к обычаям!

***

Мы шли по довольно утоптанной дороге, наслаждаясь прекрасным днем, и добродушно, с ленцой, переругивались с волколаком. Заленец, крупный торговый город, где мы собирались остановиться на день, уже маячил впереди, но находился в низине, поэтому нам открывался чарующий вид белоснежных стен, всевозможных построек и острого пика, уходящего высоко в небо. Общее настроение расценивалось как хорошее, даже Вольвгант на удивление, перестал бросаться обидными фразочками в мою сторону. Теперь они приобрели ехидный характер. Дарен загадочно улыбался, подставляя хищное лицо солнцу.

Казалось, что до Заленца рукой подать, но это представление было обманчиво. Дарен заверил нас, что к семи часам вечера, мы уже будем стоять около ворот. Сейчас было не больше трех, но мы особо и не торопились.

- Интересно, что теперь в Журах твориться?

- Тебе это, правда, интересно? - Дарен, как кот, жмурился на солнце, изредка убирая прядки со лба. - И что конкретно?

- В первую очередь, что они сделают с моим домом. - Я удивилась, с каким спокойствием обо всем этом говорю. В груди клокотала злость, но слез больше не было. - Он был таким хорошим и уютным...

- Вот только не надо теперь нюни распускать. Знаю я эти ваши бабские штучки. - Вольвгант широко зевнул, не потрудившись прикрыть рот рукой. Я зевнула следом и ответила:

- Откуда тебе знать, женоненавистник? Мы же все поголовно ноющие, бесполезные и безответственные? У нас же одна извилина и та не в голове находится?

- Да у меня столько девок было, что я ваши закидоны за версту чую!

- Ой ли?

- Ты-то что, вообще, в этом смыслишь, святоша недоделанная?!

- Уж побольше тебя, грубиян.

- Двое слепых о цвете неба судят, - в кои-то веки вмешался Дарен. - Не надоело еще?

- На твоем месте я бы вообще молчал. Или хочешь поведать нам историю о своей неразделенной юношеской любви?

- Ой, а что за история? Дарен, расскажи!

- Нет.

- Ну, пожалуйста! Хочешь спою? - Я прокашлялась и затянула любимую песню девушек-неудачниц. - О-о-ой, да не худо ль нам де-э-эвицам, по вечерам у окна-а-а сидеть, ой да...

- Чернявая, перестань воронье по округе распугивать! И пожалей мой тонкий слух, раз у тебя такового по определению не имеется!

- А ты уши закрой, невежа! Тебя никто слушать не заставляет. Я вообще для Дарена пою! Так что там за история?

- Никаких историй.

Я забежала вперед ведьмака и жалостливо заглянула в глаза.

- Дарен! Или ты сейчас же рассказываешь или я обижусь!

- Обижайся.

- Я буду плакать!

- Сколько будет угодно.

- И громко-громко кричать.