Дорогами Пустоши

После встречи с принцем работа застопорилась. У Бениты их разговор не выходил из головы, и она не столько нервничала по поводу операции, сколько боялась за ее исход. Арий мог сколько угодно разглагольствовать, что план безупречен, но, чтобы защитить принца от нападения, нужно было постоянно находиться рядом с ним. А значит, Квон или она на самом деле могли пострадать. Это злило. Злило, что Арий так спокойно распоряжался их судьбами, словно они были всего лишь марионетки. Хотя почему словно? Принц вел искусную игру на политической арене и был готов пожертвовать парой фигур, чтобы выиграть.

Оставшиеся до намеченного события дни пролетели в одно мгновение, и за это короткое время произошло несколько событий. Во-первых, о предстоящем чаепитии и приглашении принца узнала матушка. Мариссе написал виконт Дениш, и та не пришла в восторг от ухаживаний принца. В пришедшем от нее письме вместо привычных встревоженных охов и стенаний был короткий и содержательный ликбез о том, как вести себя с членами королевской фамилии, а также напоминание, что Бените, будучи гражданкой другой страны, можно не бояться дать зарвавшемуся кавалеру по лицу. И плевать, если он принц. Эл, догадавшийся по кратким оговоркам, что это не обычное чаепитие, посоветовал заодно обвешаться артефактами и вместе с вестником прислал сапфировый гарнитур, зачарованный заклинаниями, как Снежная ель.

Вторым событием, выбившим из колеи, стало приглашение Квона на обед в дом виконта. Причем Бениту отец не позвал, сославшись на «мужской» разговор. Вернулся Квон под вечер, подробностями делиться не стал и с головой погрузился в дела, односложно отвечая на все наводящие вопросы. Терпения Бениты хватило до конца рабочего дня, а после она решительно подошла к столу, смела все бумаги и села на освободившееся место. Похоже, напарник решил отвлечься работой. Ей предлагалось отвлекаться тем же?

– Возьми паромобиль и поезжай первой. Я буду позже, – без предисловия попросил Квон.

– Я никуда не поеду, пока ты не объяснишь, что происходит, – упрямо возразила Бенита. – А если не скажешь сам, я прямо сейчас отправлюсь к виконту и потребую объяснений у него!

– Не глупи.

Он попытался ссадить ее со стола, но не вышло. Бенита ухватилась за столешницу одной рукой, крепко держась на месте.

– Что он тебе сказал? Он тебе угрожал?

– Да плевать мне на это! Просто я не хочу ошибиться, как он, и потом так же страдать. И держать тебя здесь из-за своей собственной эгоистичной любви тоже не хочу.

– Что?

Бенита опешила, перестав вырываться, а Квон больше не пытался выпроводить ее из кабинета. Вместо этого обнял, прижимая к себе.

– Я с ума схожу, так боюсь тебя потерять. И я не знаю, что мне делать дальше. Ты скоро уедешь, – совсем тихо признался он, – а еще Арий со своим дурацким приглашением… – При упоминании принца Квон напрягся, и Бенита это ощутила.

– Не переживай, предупрежден – значит, вооружен. На чаепитии никто не застанет нас врасплох.

– Не в этом дело, – мотнул головой Квон, не отпуская ее от себя.

– Тогда в чем?

– Арий – наследный принц. Разве тебе не льстит, что он предложил тебе пойти с ним?

– А должно? Ну да, должно, наверное, – сама себе ответила девушка. – Он молод, умен, недурен собой…

По мере перечисления лицо Квона становилось все мрачнее, и Бенита поняла, что больше не хочет его дразнить.

– Но знаешь, ни капельки не льстит. Зачем мне чужой принц, у меня свой есть.

Она притянула напарника к себе и запустила пальцы в его короткие волосы. Поцеловала робко и неловко – все еще не привыкла проявлять инициативу. Но Квон умело подхватил приятное начинание. Это был первый раз, когда они вот так самозабвенно целовались на работе, позабыв обо всем. А затем детектив расстегнул ремни на ее браслетах, снимая их особенно бережно, провел пальцами по освободившимся запястьям, и остатки здравого смысла потерялись окончательно.

– Дверь не закрыта, – шепнула Бенита, когда его руки так же споро приступили к многочисленным пуговицам на рубашке.

– Разве? – отмахнулся Квон, припечатав дверь заклинанием.

Если кто-то беспокоил их в тот день, они этого уже не слышали.

Глава 12

Соргес с первого раза понял, что он ревнивый человек. Тогда он влюбился и места себе не находил, ведь понравившаяся ему женщина предпочла другого. С трудом он сумел подавить гнетущее чувство и заставил себя отступить. Хотя иначе как постыдным бегством переезд в столицу не назовешь – он не мог равнодушно смотреть на счастливых влюбленных, в груди все переворачивалось, а сердце будто разрывалось на части.

Не зря наставник объяснял, что менталист испытывает гораздо более сильные эмоции, чем любой другой человек. А Соргес их даже выплеснуть не мог! Они копились, разрушая его изнутри. Он сумел убедить себя, что работа станет прекрасной заменой чувствам, и трудился словно одержимый, выжимая все силы без остатка. Пытался забыться в расследованиях, как в хорошей выпивке, и у него это отлично получалось. Пока не встретил Бениту.