Дорогами судьбы

— Тебе лучше попробовать сделать это самой, пока я здесь, — сказал Люк, передавая ей Джейкоба.

Люк ощущал в своих руках вес маленького тельца, чувствовал сразу слишком много — слишком большую потерю, слишком большую нежность к ребенку, которого он почти не знал, слишком большое сожаление о неправильном решении, принятом много лет назад.

Он посмотрел на Шарлотту и увидел в ее глазах отражение чувства, которое столько раз видел в глазах Пармелии: она была в него влюблена. Ясно как божий день. Женщина, которая утверждала, что не нуждается в мужчине, женщина, которая планировала самостоятельно содержать ферму, когда достигнет земель Орегона, была влюблена в Люка Эшкрофта, мужчину, который действительно испытывал потребность в том, чтобы видеть ее, говорить с ней. Но любовь? Это было нечто, чего он не желал видеть в глазах женщины, и совершенно точно не желал ощущать ее в своем сердце. И если ему когда-либо суждено снова испытать это чувство, это должна быть любовь к участку земли, к своему делу. И на этом точка…

Джейкоб плакал и тянулся к Люку, размахивая своими маленькими ручками в воздухе, а голос в сердце Люка говорил ему: « Ты уже любишь этого ребенка»,И это было неправильно. Когда он чувствовал тепло тела Джейкоба, он забывал Джона. Если он привыкнет к запаху кожи Джейкоба, он забудет запах кожи Джона. Он чувствовал, что это уже происходит.

Он жил жизнью, наполненной любовью к жене и сыну. У него был один шанс, и теперь этот шанс уже использован.

— Я все делаю правильно? — спросила Шарлотта с улыбкой, пока Джейкоб собирал капли молока с ее пальца.

Он не может любить ее. Он не может позволить ей любить себя, каким бы сильным ни было их влечение друг к другу.

— Теперь наклони чашку, — сказал он. — Сейчас, когда он хочет еще, дай ему еще.

Пока Шарлотта ждала, когда Джейкоб сделает глоточек, брови ее взлетели высоко-высоко. А когда он все-таки глотнул, она выглядела пораженной.

— Это работает! — воскликнула она.

— Конечно, работает, — ответил Люк. — Ведь его кормит такая красивая и заботливая женщина, как ты, Шарлотта. Разве может быть по-другому, когда ты рядом?

Щеки Шарлотты вспыхнули, а уголки рта поднялись вверх — слегка. Она дала Джейкобу сделать еще глоточек, потом еще и еще один. А потом он свернулся у нее на груди, кулачки его сжались, а веки тяжело опустились.

— Он, кажется, спит, — сказал Люк.

Шарлотта улыбнулась, а затем печально посмотрела на Люка.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты помог мне разобраться со всем этим, — сказала она тихим и робким голосом. — Я знаю, что без тебя я бы не справилась.

Она выглядела такой красивой и чувственной… Он должен положить этому конец, прежде чем причинит ей еще более сильную боль.

— Шарлотта, — произнес он. Он ненавидел то, что ему приходилось говорить, но он должен был это сделать.

— Да? — мягко отозвалась она.

— Ты знаешь, что я всегда приду тебе на помощь, в любой день этого путешествия. Днем и ночью.

Она ничего не ответила.

— Ты знаешь это?

— Да, — ответила она почти шепотом.

— И ты знаешь… — Он замолчал. Как он может ей сказать, что всегда будет хотеть ее? Разве он не пытается поступить правильно, направить ее к кому-то, кто достоин ее, кто не причинит ей боли? — Шарлотта, тебе следовало бы найти себе мужчину, которому тоже была бы нужна семья. Видит Бог, в этом обозе много холостых мужчин, и у тебя есть возможность выбрать.

Шарлотта сжалась, как будто он ударил ее. Следующий долгий миг он ощущал как физическую боль. Он ждал, что она расплачется.

— Что дает тебе уверенность, будто ты можешь знать, чего хочу я? Что мне нужна семья?

— Потому что я всегда знал тебя, — сказал он, и услышал в своем голосе надлом. — С момента первой нашей встречи. Как ты и сказала.

— Но это не так, потому что, если ты думаешь, что я снова хочу выйти замуж, Люк, ты ошибаешься.

— Нет, ты этого хочешь, Шарлотта. Ты хочешь выйти замуж, и ты хочешь иметь еще детей, кроме Джейкоба. Ты заслуживаешь встретить мужчину, который тоже хочет этого.

Слезы, наконец, брызнули из ее глаз. Ничего не ответив, Шарлотта крепче сжала Джейкоба в своих руках и юркнула обратно в палатку.

Он разбил ее сердце. На мгновение перед его мысленным взором снова появился Белый Лис. «Ты должен жить настоящим, — сказал он. — Ты должен жить своей жизнью».

Но Белый Лис не знал его. Джордж не знал его, Зик Блисс не знал его. Он получил дар — Пармелию и Джона — и потерял их.

Шарлотта заслуживала лучшего мужчины. Он посмотрел вниз на молоко, которое осталось у него в руке, — на серебряную чашку с инициалами, при виде которых его сердце разрывалось от боли. Иди к ней!

Люк сделал глубокий вдох и направился к палатке Шарлотты. Затем остановился, поставил чашку снаружи перед пологом и пошел назад к своему фургону. Говорить с ней снова было пустой тратой времени, пришла пора отправляться в путь.

Глава восемнадцатая