Дороги

— Да? - почувствовав раскаяние Ильгет, Пита стремительно начал закреплять обычное положение обвинителя, - оно и заметно! Я это сразу понял, что вы, конечно же, просто первый раз друг друга видите! Когда ты к нему кинулась… Ведь заметь, не ко мне! Мы не виделись почти год, но кинулась ты к нему.

— Пита, но… если бы он даже был мне совсем незнаком, я бы все равно сделала то же самое. Ведь он был ранен. Ну и что? Я вот и Данга вытащила, так что теперь, Лири должна ревновать? Это же совсем другое, Пита, как ты не понимаешь!

— Да и потом ты что-то не очень ко мне спешила. Видимо, не слишком соскучилась.

— У меня в самом деле не было времени.

— Конечно! Где уж тут найти время на собственного мужа?

Ильгет молчала, глядя в блестящую поверхность стола.

— Я тебе просто безразличен, скажем так.

— Пита, если бы ты был мне безразличен, я бы просто не стала искать тебя на Ярне… забирать с собой.

— Ну да, теперь ты мне это будешь мазать на каждый кусок хлеба, я понимаю. Ты же моя благодетельница. На Квирин привезла!

— Да нет, я этого не имела в виду.

— А это неважно. Ты это сделала из религиозных соображений. Ты ведь у нас такая благочестивая. Тебе положено быть замужем - вот ты и живешь со мной. А любить можно и этого… Арниса.

— Это неправда, - повторила Ильгет, - я не люблю его. То есть люблю, но просто как друга. Я и с Иволгой дружу. К ней ты тоже ревнуешь? Пита, да у тебя самого были любовницы, о чем ты?

— И что, ты мне теперь до конца жизни их будешь припоминать? Ну что ж, по крайней мере, теперь у тебя тоже есть любовник, и ты ничем не лучше меня. А сколько было шуму, когда у меня были женщины? Какая ты была праведная и святая! А теперь посмотри на себя!

— Пита, - устало сказала Ильгет, - я действительно ничем не лучше тебя. Но Арнис мне не любовник.

— Ну конечно, он не мужчина, а дух святой.

— Он мужчина, но мы с ним общаемся исключительно по рабочим делам, - Ильгет осеклась, засомневавшись… а так ли это на самом деле?

— Какая разница? - произнес Пита, - он мужчина, ты женщина. Ваши отношения - это отношения мужчины и женщины. Что бы вы ни делали… Вот видишь, ты же сама чувствуешь это!

Ильгет закрыла лицо руками. Как сложно все понять… мужчина и женщина. Арнис поддерживал ее, когда она лежала неподвижно. Носил на руках. Водил в душ и помогал раздеться. Она сама только что делала для него то же самое. На тренировках они работали в тесном контакте. Между делом - ничего особенного не было в том, чтобы Арнис обнял ее за плечи или взял за руку. Было ли в этом что-то исключительное, чего не могло быть, например, с Иволгой? Нет, не было.

И все-таки - мужчина и женщина…

Пита с силой отвел ее руки от лица. Этот жест всегда казался Ильгет оскорбительным. Пита словно заставлял смотреть на него. По щекам полились слезы. Непроизвольно.

— Прекрати реветь, - потребовал Пита, - теперь она тут будет рыдать. Сама виновата, и еще выставляет меня каким-то извергом.

Питу тоже можно понять, подумала Ильгет. Он здесь совсем один. У меня друзья, а он - один. Наверное, я его шантажирую этими слезами. Давлю на жалость. Но я же не виновата, они сами льются. Интересно, это такая женская особенность?

— Наверное, ты прав, - с трудом сказала она, - я подумаю об этом.

Она положила руку на предплечье мужа. Ощутила теплую, покрытую золотистыми волосками кожу. Обида медленно таяла внутри, исчезала бесследно. Ильгет даже чуть улыбнулась. Погладила мужа по руке.

Тот принял извинение. Потянулся к Ильгет, обнял ее. Стал целовать. Все закончилось в гостиной, на диване, все той же нестерпимо резкой болью внизу живота и стонами сквозь зубы - которые Пита принял за стоны страсти. Муж успокоился и, кажется, был доволен. Ильгет надела демонстратор и стала смотреть фильм, о котором все говорили - фильм был увлекательный, и можно было забыться и не думать о возникшей внутри пустоте.

У Ильгет определили вагинизм. Избавиться от боли оказалось очень просто - она принимала одну капсулу миорелаксанта перед половым актом. Все остальное, правда, было по-прежнему - черная форма, ужас, капельки пота на лице, мужская страсть, одуряющий запах крови, тошнота, невыносимые ассоциации, ощущение собственной полной беззащитности и раздавленности. Уже не больно, но противно и пусто. Пита ощутил это и пробовал делать что-то… ласкать Ильгет… у него не получалось, все делалось еще тошнее и омерзительнее. Как будто жертву пытаются еще и развратить.

Какая разница, думала Ильгет. Я и раньше была холодной. Он всегда был недоволен. И сейчас все точно так же. А разве можно с этим что-то сделать? Пусть терпит, как есть. Ведь я же терплю.

Она и в самом деле терпела. Каждый вечер. Потом засыпала, а проснувшись, уже не помнила ничего. Она пыталась ласкать Питу, но ей это не было интересно. Он чувствовал. Он всегда был чувствительным и тонким человеком.