Дороги

— Хорошо, - Ильгет стало полегче. В самом деле, что она так заволновалась? - а ты как? Зайдешь?

— Ну, если приглашаешь…

— Ильгет, - шепотом сказал Андо, - пирожки?

— Потом, - ответила Ильгет и вслед за Питой вошла в гостиную.

— Я вижу, тут у тебя уютненько стало, - он огляделся. Ильгет кивнула механически. Они с Арнисом решили, что пока поживут в этой квартире. Пока хватит этой, трехкомнатной на двоих. Арнис пока еще ночевал у себя - но здесь уже многое перестроили. Ильгет с удивлением обнаружила, что Арнис, оказывается, любит возиться с дизайном. Любит и умеет, и делает это лучше нее. Все стены гостиной были превращены в зеленые рощи, оплетены вьющейся листвой, а полупрозрачная мебель словно вырастала из пола, напоминая гигантские грибы.

— Садись, - пригласила Ильгет, - может, чайку? Или чего-нибудь выпить?

Пита опустился на диван, Ильгет, напротив него - на табуретку, обманчиво скользкую и твердую, но мягко прогнувшуюся под ней.

— Да нет, - сказал Пита, - ты на Квирин-то надолго?

— Думаю, да. Надеюсь.

— Это хорошо.

Повисла пауза. Пита будто ждал чего-то от нее. Ильгет стало неловко, как обычно, но она теперь словно раздвоилась. Одна - общалась с Питой, вторая - оценивала ситуацию со стороны, и этой второй было немного смешно. Это такая игра. Сначала была игра в "милого юношу" и "дружеские отношения", а теперь - в "несчастного покорного мужа деспотичной жены". Хоть они вовсе не муж и жена.

Однако, даже видя эту игру, Ильгет не могла сделать ничего - ей пришлось поддерживать заданный тон отношений.

— Ты мне хотел что-то сказать?

— Я? Да нет, в общем, - Пита пожал плечами. Он, как обычно, наслаждался ситуацией. Ну не спрашивать же "а зачем ты пришел?" Глупо.

— Как у тебя жизнь-то? - спросила Ильгет.

— Хорошо.

— Работаешь?

— Ага.

— А… гм… с личной жизнью как?

— А это тебя касается? - чуть ощетинился Пита.

— Ну извини. Ладно…

Ей показалось, что Пита снова изменился. Перестал играть в школьника перед злой директрисой, как-то расслабился. В глазах его появилось искреннее выражение.

— Иль…

— Да?

— Иль, я ведь к тебе пришел… знаешь… ты прости меня, дурака. Я знаю, что наделал много глупостей. Причинил тебе много боли.

Он встал, сделал шаг к ней. Ильгет невольно тоже поднялась, напряженно глядя на него.

Неужели это серьезно? Но ведь любой человек может искренне покаяться… ведь он в церковь ходит. Неужели понял?

Но что делать с этим ей?

Ей-то как жить?

Руки Питы легли на ее плечи. Знакомое тепло обволакивало - и ничего нельзя сделать с этим. Ничего.

— Ты ведь хочешь быть со мной, - прошептал он.

— А ты? - бессильно спросила Ильгет.

— Я люблю тебя, - сказал Пита и прижался. Ильгет замерла в его объятиях, не смея вырваться, не двигаясь. Но ведь нельзя же так… нельзя. Вдруг она услышала сдавленные всхлипы.

Он плакал.

— Я ведь люблю тебя, - шептал он и гладил ее по голове, - ты же знаешь… ты же все равно для меня…

Господи, что же делать? Слезы покатились по щекам. Как жалко его… как тяжело. И ведь это муж все-таки… ведь венчание-то все-таки было… или не было… или было недействительно… но если он сам, сейчас, говорит, что хочет быть с ней, что признает ее своей женой… ведь это преступление - не дать ему шанса?

Господи, что же мне делать, помоги!

Ильгет осторожно высвободилась. Провела рукой по плечу Питы.

— Ты прости меня, - сказала она, - но уже поздно. Я не могу.

Пита молча смотрел на нее, словно не понимая слов.

— Я… люблю другого человека, Пита, - сказала она, - я выхожу замуж.

Молчание резало слух, словно "песня смерти".

— И ты… ты иди. Уже поздно… прости.

Следующая перемена была стремительной. Новая маска. Ярость оскорбленного мужчины.

— Вот как? - резко и ехидно спросил Пита, - значит, такая ты у нас праведная! Будем знать, что ж… Мне, значит, на пять лет запретили венчание, я, значит, неправильный муж, а ты у нас святая! Только вот ты приврала немного, нет? У тебя уже был любовник, просто ты не посчитала нужным это афишировать!

— Перестань, - безжизненным голосом произнесла Ильгет. Господи, ну почему он так легко причиняет ей душевную боль? Ведь чушь же говорит. Чушь!

— Да? Нет, все очень просто, конечно же! Она подает в церковный суд, якобы плохой муж ее обманул. А о том, что у нее самой давно любовник - это священникам знать не обязательно.

— Отец Маркус в курсе наших отношений с Арнисом. С того момента, как я здесь, - сказала Ильгет.

— Думаю, что он не обо всем в курсе! Эх, Ильке, Ильке! Ну не стыдно тебе? - он покачал головой укоризненно, - ну хоть бы Богу-то не врала! У меня-то ведь никого нет. Никого! Я к тебе, по-честному, поверил в твои уверения в любви и преданности. Ага, вот она, твоя любовь и преданность. Только не мне. Какой же я дурак! Почему же я такой лох, почему я так легко поддаюсь на манипуляцию!

В его голосе была неподдельная боль.

— На какую манипуляцию?

— На твою, на какую же еще. Ты же просто мастер, я поражаюсь, как ты умеешь людьми манипулировать!

— Да ты о чем вообще?

— Что, не понимаешь? - он горестно покачал головой, - ты зачем дурочку-то строишь? Ты ведь умная. Ты прекрасно все понимаешь.