Дороги. Часть вторая

У старших детей уже определялись характер и интересы. Оба ребенка были похожи на отца, Данга – черноволосые и черноглазые, смуглые, только у Лайны мягкие кудряшки, а волосы Анри были прямыми. Андорин был талантлив в точных науках, склоняясь к физике и математике. В свои восемь лет он занимался физикой в шестой группе – то есть с двенадцатилетками. Во всех остальных отношениях был на уровне сверстников или ниже. Анри не любил общения, был интровертом, музыкой занимался – для себя, предпочитал играть один. Хотя Дара обещала его по степени интровертности «переплюнуть». Очень занимали Анри вопросы о Боге, о жизни после смерти, о том, как согласовать научную космогонию с существованием Бога. Рассуждая обо всем этом с Анри, Ильгет часто ощущала, что знаний ей не хватает, а логика мальчика сильнее ее собственной.

Лайна была гораздо проще. Впрочем, и помладше. Она охотнее общалась с Арли, чем с братом. Они нашли с Арли общий язык, хоть та и была младше на два с половиной года. Лайна занималась вольтижировкой, ухаживала за лошадьми, Ильгет думала, что когда вернется Арнис, надо будет подумать о приобретении своей лошади для Лайны. Арли тоже выпрашивалась на занятия вольтижировкой вместе с сестрой.

Лайна все делала охотно, легко, с удовольствием. У нее была куча друзей. Она и музыкой занималась с наслаждением, и рэстаном, и танцами, и всеми школьными предметами. Но вот выделить какой-то главный ее интерес было трудно. Ни в чем она не была особенно выдающейся. Словом – как и Арли – довольно обычный квиринский ребенок.

Время от времени Ильгет посещала школу, где учились дети – Приморскую. Арли скоро исполнялось четыре года, и ее уже перевели во Вторую Ступень. Теперь она училась вместе с Лайной и Анри, хотя занятия у них обычно и не совпадали.

Вторая ступень была устроена иначе, чем первая, для малышей.

Все время пребывания ребенка в школе делилось на индивидуальные занятия, групповые и коллективные. Первый и второй вид занятий сводились к собственно школьным задачам – приобретению знаний и навыков. Например, занятия музыкой были индивидуальными, поскольку сложно учить ребенка играть на скрипке в группе. И еще несколько подобных предметов – например, ручной труд, некоторые виды искусств (не для всех обязательные). В основном же дети учились в небольших группах (до 10 человек), сформированных не столько по возрасту, сколько по реальному уровню учеников в данном предмете. Если Анри по математике и физике сильно опережал сверстников, его из первой (низшей) группы сразу перевели в четвертую, потом, после двух месяцев занятий, в пятую, и теперь он был в шестой. В то же время по другим предметам Анри оставался в группе, где большинство детей были его же возраста – в третьей. А по обществоведению, которое ему с трудом давалось, он был во второй, вместе с детьми 5-6 лет.

Так была устроена вся Вторая Ступень, в которой учились обычно до 11– 12 лет (но могли закончить чуть раньше или чуть позже). Главное – пройти по всем предметам все 7 групп.

Но и внутри группы подход к каждому ученику был строго индивидуальный.

Ильгет больше всего нравилось, что детей не сравнивали между собой. Не было никаких оценок, рейтингов. Честолюбие никак не включалось.

Существовали только личные достижения ребенка. Он знал, что вот в прошлом месяце не мог решать такие-то задачи, а теперь может. Для каждого велся журнал его личных достижений. Причем ошибки и неудачи никак не фиксировались.

Ильгет удивляло, что при этом дети учились не то, что охотно – с огромным интересом. И даже трудные и скучные задачи преодолевали вполне сознательно. И это уже с 4х лет. Как этого добивались учителя? Программа была составлена для каждого ребенка так, чтобы он ни минуты не скучал, не занимался тем, что уже хорошо получается, все время шел дальше. И были постоянные стимулы. Скажем, одна из трудных задач – обучение игре на каком-то инструменте – подстегивалась необходимостью все время выступать в разных концертах, в составе оркестра или соло. Ребенок знал, что нельзя подводить других, это заставляло заниматься.

Были ли какие-то элементы принуждения? Пожалуй, все же да. Но главным был момент осознания – я учусь, потому что это нужно мне самому, друзьям, родителям, учителям, всему Квирину. Я учусь, потому что должен стать настоящим Человеком. Удивительно, что даже маленькая Арли училась и преодолевала при этом трудности вполне сознательно. Нет, напоминать ей приходилось... Но достаточно было легкого напоминания. Во всяком случае, представить в этой школе какие-то наказания... с детства привычный Ильгет ор, крики, замечания – было немыслимо.

Почему так? Это просто другие дети, понимала Ильгет. Совершенно другие. С ее одноклассниками в детстве такой номер бы не прошел.

Ильгет вспоминала всю нелегкую работу, проделанную с самого рождения, да что там – с зачатия Арли. Сколько времени они уделяли дочери! Как тщательно воспитывали ее, формировали, обучали... и не только сами, а с помощью педагога-профессионала. И точно такое же воспитание прошли все квиринские дети.