Дороги. Часть вторая

– А потом всю ночь... Арнис, мы ведь не будем спать?

– Ну какой может быть сон...

Они не стали спускаться до Набережной, пошли через Грендир. Здесь ближе. Шли по краю дорожки – сейчас, вечером, в парке все еще было довольно много бегунов, кто в бикрах, кто в плотно обтягивающих тело рэстан-кике разного цвета. Прошли мимо гигантского прозрачного шара – антигравитационной установки, где внутри кувыркались в невесомости спортсмены – отрабатывали координацию тела и бой в отсутствии силы тяжести. Миновали длинную поляну с установленными на ней снарядами и препятствиями, и здесь все еще тренировались эстарги.

– Вот знаешь, что удивительно? – задумчиво сказал Арнис, – что с тобой никогда не бывает скучно. Если послушать, что мы все время друг другу говорим – ведь одно и то же! А никогда не надоедает.

– Только знаешь, – ответила Ильгет, – у меня часто бывают... ну, совесть мучает.

– Из-за Питы, – понял Арнис.

– Да. Я говорила с отцом Маркусом, но...

– Лишнее самоедство – такая же вредная крайность, как гордыня, впрочем, это ее обратная сторона... Но что я говорю, сам же этим страдаю. Вот знаешь, на мой взгляд, кто очень уравновешенный в этом плане человек? Иволга.

– Да, Иволга удивительный человек. Но... у меня тут даже не в самоедстве дело. Я просто все время думаю – что же у нас там не получилось? Можно просто сказать – ну разные люди, не сошлись. Но это по-светски. Бог же случайностей не допускает. Не могло это случайно выйти. А почему, для чего... Наверное, я должна была осознать какие-то грехи свои... впрочем, я осознала.

– Мы с тобой оба, Иль, боимся быть плохими. В этом наша проблема. А не надо бояться... Я как-то вот понял, после Анзоры. Не надо. Да, я плохой. С человеческой точки зрения, наверное, очень плохой.

– Арнис, ты самый лучший.

– А это неважно. Вообще не надо о себе думать. Надо о деле.

– Вот это, наверное, очень правильно... И ведь ты знаешь, я Пите как-то сказала то же самое... дура, хотела поправить отношения. Поговорить с ним по душам. А он раскричался... Сказал, что да, вот именно, он мне всегда это говорил, а я всегда думала только о себе и о своих делах, а не о НАШИХ делах. А какие наши дела-то... У нас и дел-то не было никаких, кроме секса.

Голос Ильгет вдруг стих. Арнис остановился, прижал ее к себе, прижал голову к груди, коснулся губами золотистой теплой макушки.

– Иль, не надо... Не надо. Больно тебе. Не надо это... Забудь, не думай. Это пройдет.

– Ничего, – Ильгет улыбнулась неловко, – ты прости, что я... чего-то вспомнила. А ведь мне тогда казалось, я счастлива. Вполне нормально живу. Ну семья как семья. Не идеально,но все равно – есть муж.... А сейчас я почему-то с таким ужасом об этом думаю, как мы жили-то? Как вспоминаешь все его слова, так тошно становится.

– Сагонов не надо слушать, не надо воспринимать всерьез.

– Он же не сагон.

– Те же принципы. Людей тоже не надо принимать слишком всерьез, особенно, когда они в гневе. Золотиночка моя... Господи, да когда же у тебя это пройдет?

Он стиснул ладонь Ильгет.

– Пойдем потихоньку... Я буду с тобой. Не бойся ничего, солнышко мое, не думай ни о чем.

– Я не знаю, я не права, наверное... Впрочем, неважно это.

– Это неважно, это прошлое. Оно прошло. Боль осталась, но она уже слабеет. Не вини себя, отец Маркус же тебе сказал. Ты же моя девочка, моя... Ты знаешь, иногда я жалею, что его не убили там, на Ярне... даже я мог бы.

Ильгет вздрогнула.

– Ты что, Арнис?

– А мне терять нечего, – сказал он, – я все равно уже убийца. Одним грехом больше, одним меньше. А за твою боль я кого угодно убью.

– Нет... не надо. Ты же знаешь... Мы же должны прощать. Правда, не знаю, мне все равно больно все это вспоминать. Но убивать все равно неправильно.

– Хорошо, – покорно сказал Арнис, – если ты не хочешь, я этого не сделаю.

Как-то незаметно прошло лето – в походах и морских плаваниях, в работе, прогулках по Набережной, почти ежедневных купаниях. В сентябре семья решила взять отпуск, это было для всех удобно – и дружно отдохнуть. Не на Артиксе, конечно, на это денег не было, а подешевле, на Олдеране. На самой планете предполагалось провести две недели – в основном, это были познавательные экскурсии и отчасти развлечения – но еще почти три недели требовались на дорогу туда и обратно. Впрочем, лайнер и сам по себе представлял прекрасные возможности для отдыха.

В школе каникул не существовало. Зато родители могли в любой момент взять ребенка из школы на любое время. Это удивляло Ильгет, но в общем, было вполне объяснимо. Само обучение было индивидуальным, то есть ребенок ничего не пропускал, у него был личный план, который можно прервать, а затем продолжить. А участие в делах катервы не так уж обязательно, любого ребенка можно заменить.

Ильгет тоже получила отпуск на своей работе, Арнис же теперь работал достаточно свободно в центре социологии.