Дороги домой больше нет

Получается, я сама подписала себе приговор ещё месяц назад?!

Хотя, какой смысл-то подставлять меня?.. Но я тотчас одергиваю себя: повод есть всегда. Например, поймай «когтистые» меня, они могут махнуть рукой на мальчишку, скрывшегося в толпе. Он ведь всё равно застрял в этом мире!

Иронично. Вдруг на душе становиться как-то легко, и даже не так страшно погибать… Всё равно, кому я нужна? Я едва удерживаюсь от едкого смешка, пока не поворачиваю голову и не… вижу…

Веселье сменяется изумлением. Парнишка падает на холодный пол рядом со мной, а на моих губах так и застывает ухмылка.

А как же принцип «каждый сам за себя»?…

Глава двадцать девятая. Только раз, и больше никогда, или Я ни разу не герой!

Тимка! Удар пришёл, откуда не ждали, – кажется, так говорят в подобных ситуациях?

Я отлетела в сторону и рухнула на ледяной пол как подкошенная. Нет, ноги-то не пострадали, пострадала голова. И тут я даже не знала, что больше меня подкосило: то, что я сильно приложилась затылком о бортик клумбы или то, что Тимка, видимо, решил последовать моему совету «каждый сам за себя».

Но я ошибаюсь:

Парнишка валяется рядом со мной лицом в пол. Волосы на макушке забавно сбились, но мне не до смеха. Кровь заливает пол, свитер на спине разодрана.

Зачем? Зачем Тимка… спас меня? Зачем?! Зачем!

Мой мир рушится на глазах. Ничего не понимаю! Я ничего не понимаю. Я ведь прямо ему сказала, что сама его спасать не стану. Не стану ведь?

Теперь я не могу ответить также однозначно на этот вопрос. Тимка меня спас. Спас. А я брошу его. Брошу ли? Без него до дома – только руку протяни, в прямом смысле, а с ним – нас быстрее схватят, чем я доберусь до Тимки.

Впервые в жизни я колеблюсь. Нас убьют, если поймают, – зачем им беглецы? – а я даже не знаю, насколько сильно его ранили. А если попаду под белый луч – вырублюсь мгновенно, и о спасении придётся надолго забыть.

Тимка лежит на полу, и кроме странных хрипов из его горла, я не слышу ничего. Это плохо. Лучше бы брат Алисы кричал и задыхался от боли. Тогда я хотя бы знала, что он точно жив и не на пороге смерти, раз хватает сил на такой громкий звук.

Но Тимка нем как рыба, и я теряюсь. Вроде и нельзя бросать «невиновного» на растерзание «злодеям», но с ним нам обоим конец.

Пожалуйста, пожалуйста, что мне делать? Что делать?

И снова вопрос без ответа. И опять не озвученный вопрос. И безмолвный крик души.

– Что за ерунда? – шиплю я, но собственный голос едва слышу. Собираю силы, поднимаюсь с пола: нельзя забывать, где мы.

Почему всем всё равно на нас? Почему прохожие делаю вид, что вообще не видят нас? А вдруг правда не видят? Мы ведь колдуны, как-никак…

Я миг – невыносимо долгий миг – колеблюсь, уже собираюсь бежать. Чем больше думаю, сомневаюсь, тем ближе «когтистые». Спастись самой «наверняка» или рискнуть поиграть в героя? Я ведь всегда хотела быть героем…

Ключевое слово «хотела», но никогда не была и даже не пыталась стать. Потому что быть героем – значит жертвовать собой ради других. А я так не хочу. Я лучше буду эгоисткой, зато целой и живой.

– Только раз, Тимка! – не то опять шиплю, не то бросаю словами вызов я.

Кинуть ещё успею, а если оставлю сейчас, уже вернуться не смогу.

А где там наши преследователи? Я тут уже секунд шесть стою на месте, не в силах сделать выбор. Я поднимаю голову от пола.

На меня глядят пустые глаза маски одного из «когтистых». Либо сейчас, либо уже никогда.

Я поступаю, может и глупо, зато это срабатывает: переворачиваюсь и со всей силы бью под колени замешкавшегося врага. Я не обладаю хорошей физической подготовкой, но тут нужна чёткость и скорость, а и то, и другое у меня есть. У него мало шанса удержать равновесие. Я стремительно вскакиваю на ноги, каким-то чудом, не иначе, уворачиваюсь от рук следующего врага. Он внезапно замирает, будто парализованный, когда в мыслях я молюсь о том, чтобы только меня никто не достал.

Дальше даже сложно предположить, как сильно мне везёт. Зелёный луч разрезает лицо над правым глазом, а я только и успеваю, что пискнуть от неожиданности.

Я цепляюсь за ворот куртки Тимки. Лён, сам того не предполагая, спас нам жизнь.

В последний миг кто-то из «когтистых» что-то орёт, и меня хватает чья-то крепкая рука. Но брелок-переходник уже сломан.

Нас кружит в воздухе, я не могу ничего сделать, только зажмуриться. Одной рукой продолжаю ещё крепче стискивать ворот куртки Тимки, другой – ручку-лазер; а чья-то чужая рука как вонзилась своей звериной хваткой в меня, так и не отпускает. Кровь заливает правый глаз.

Внезапный удар о землю на миг, кажется, оглушает меня. А потом я прихожу в себя, и без ручки в руке.

Нехотя открываю глаза: надо мной шокированное и притом знакомое лицо.

– Блин… давно не виделись? – не могу удержаться, чтобы не подшутить над его лицом.

Удивительно резво откатившись в сторону, – а я и не думала, что во мне остались силы на хоть что-то, – вскакиваю на ноги и снова оказываюсь на земле: уворачиваюсь от очередного заклятья, приземлившихся на ноги "когтистых".