Дороги домой больше нет

Неожиданно вместо облаков возникает обеспокоенное лицо Дмитрия, чьего отчества я до сих пор не знаю.

– Я жива, беспокоиться на надо, – скривив губы в улыбке, говорю я.

– Нехило вас потрепало, но главное – все целы. Олег сейчас как раз твоим товарищем занят, говорит, рана серьёзная, но жить будет. А я давай-ка помогу тебе, – только я успеваю обрадоваться, что Тимка жив, как меня рывком ставят на ноги. – Как-никак, я по профессии лекарь, даже если немного увлёкшийся политикой.

И снова я мыслями оказываюсь далеко. В сознание меня приводит резкий запах из какого-то тюбика, не успев опомниться, я морщу нос и не удерживаюсь от ехидного комментария.

Дмитрий хмыкает.

– Заживляющая мазь. Пахнет не очень, зато опомниться не успеешь, как от царапины уже ничего и не останется. Сама справишься или тебе помочь?

– Сама, сама – бурчу я, забирая тюбик с мазью и высматривая зеркало. В этой комнате я точно никогда раньше не была. – Хм… да-а!

Выгляжу я, мягко говоря, не очень. Вся перемазана кровью, и большей частью не своей. Я, правда, рада, что Тимка жив. Что он выжил. Потому что брат Алисы не виноват в том, что попал «под горячую руку».

Но вернёмся ко мне любимой и ненаглядной. Кто-то, видимо, попытался стереть кровь с моего лица, но потерпел неудачу. Хыхм, а я ведь даже этого не заметила.

Боли я по-прежнему не ощущаю. Кажется, что она просто-напросто опаздывает, и в кое-то веки меня пугает тот момент, когда боль придёт. Рану замазываю, стараясь не думать о мерзком запахе, от которого меня подташнивает. Повезло ещё, наверное, что я давно не ела.

– Ещё раны есть? – спрашивает Дмитрий.

Я качаю головой, и мужчина протягивает мне стакан с какой-то мутной жидкостью.

– Что это? – спрашиваю я, недоверчиво разглядывая «напиток».

– Тебе нужно отдохнуть, поспать, а, учитывая всё произошедшее, это будет нелегко.

Я в ужасе таращусь на стакан. Нет, если я засну, то могу просто проснуться и понять, что ничего – ничего! – не было на самом деле. Ни мира колдунов, ни всех этих колдунов, ни даже этого похищения.

Тогда я точно крышей поеду…

– Нет, – я стараюсь придать голосу твёрдость, но не уверена, что попытка удалась.

Дмитрий хмурится.

– Аня, я понимаю, тебе страшно, но благодаря этому ты сможешь нормально отдохнуть, – пытается уговорить меня Дмитрий. А я чувствую себя поехавшей истеричкой, когда в ужасе шарахаюсь от него.

– Нет! Я не хочу! Я не хочу! Мне не нужно отдыхать, я справлюсь и не буду пить это зелье. Не хочу!.. – я осекаюсь, потому что истерика вырывается наружу. Я не могу её сдержать.

Но вместо ожидаемых слёз и криков, в мою голову лезут воспоминания о сегодняшнем дне. Они, словно разрывают мою голову, причиняя нестерпимую боль.

В памяти всплывают горящие ненавистью и настоящим, жарким огнём глаза. И его хищный, безумный оскал, и смрадное дыхание изо рта…

Я не кричу. Не кричу от боли, не кричу, потому что не могу прогнать эту картинку из головы; только сильнее сжимаю голову руками! Помогите… нет, никакой помощи, я должна сама…

Сознание плывёт, а я лишь сильнее сжимаю руками голову, пытаясь совладать сама с собой. Ничего больше для меня нет, кроме того «психа» из Когтя и его желания перерезать горло мне прямо тогда.

Надеюсь, я тогда всё-таки потеряла сознание, и никто меня «сонным» зельем не опаивал. Хватит с меня зелий.

Я рывком сажусь, едва сдерживая крик внутри. На миг, на страшный, ужасный миг мне кажется, что я в старом доме, что всё это и правда сон.

Но боль, сильная боль во всём теле и всё та же комната, где я была до того, как потерять сознание, меня успокаивает. Даже после того, как я едва не умерла пару раз, самый большой мой страх – Земля. Забавно. Кто-то, наверное, наоборот, мечтал бы после такого «приключения», чтобы это самое приключение оказалось сном, а сам он, как был обычным школьником, так им и остался.

А я не хочу. Меня тянет в самое пекло и сейчас, когда разум трезв как никогда раньше, я понимаю, что на похищении и побеге всё не закончится.

Страшно? Да. Хочу ли я, чтобы всё закончилось, и продолжать жить в мире колдунов самой обычной жизнью? Увы, уже нет. И вряд ли когда-нибудь в моей жизни ответ изменится.

Меня всё устраивает.

Появляется незнакомый мне домовой гном и робко спрашивает, готова ли я принять гостей.

– Да, а чего мне терять? – пожав плечами, откликаюсь я и встаю с дивана. Это действие сопровождается болью, но я слишком любопытная особа.

Поэтому руки в ноги и вперёд.

В дверь раздаётся стук, а затем она робко открывается.

Алиса и Фёдор бросаются на меня со слезами и объятьями. Алиса не перестаёт шептать, как хорошо, что я жива, что нашлась, что всё хорошо, и всхлипывать. Фёдор лишь сильнее сжимает нас в объятьях, тоже то и дело шмыгает носом.

– Ты… нас до смерти напугала. Больше не пропадай, – он тоже плачет, но всё-таки облегчённо улыбается.

Из-за такого тёплого приёма и радость за моё возращение, мне самой хочется расплакаться. К глазам подкатывают слёзы, которые я силюсь сдержать, но потом думаю… и тоже реву. Реву, как маленькая, реву и сильнее прижимаюсь к тёплым рукам.