Дороги еврейских скитаний

В заключение я позволю себе напомнить читателю о самом страшном событии прошлого года: о разразившейся в Испании гражданской войне — и одновременно вернуть его к тем страницам, где я упомянул о роковом проклятии, провозглашенном раввинами после изгнания евреев с испанской земли. Возможно, кому-то из вас знакомо предание, по которому срок действия херема (проклятия) должен был закончиться в наши дни. Разумеется, я не беру на себя смелость устанавливать четкую взаимосвязь между метафизикой и кошмарной реальностью. Но все же мне кажется, что я вправе напомнить об этих двух поразительных фактах.

Не хотелось бы, чтобы мои слова были поняты так, что вот мол, истек срок проклятия — и сразу же начинается величайшая катастрофа, которую когда-либо знала Испания. Я хочу лишь указать на это — более чем странное — совпадение и вспомнить изречение отцов, гласящее: «Суд Господень ведает небо и землю беспрестанно, во всякий час».

Иной раз проходят столетия — но приговор неизбежен.

Июнь 1937 года

Предисловие к новому изданию [36]

I

Когда много лет назад я писал эту книгу, которую решил сегодня в слегка измененном виде вновь предложить читателям, проблема западного еврейства еще не имела особой остроты. Главной моей целью было тогда пробудить в людях Запада, евреях и неевреях, сочувствие к горькой судьбе евреев восточноевропейских — особенно в стране безграничных возможностей, именуемой, впрочем, не Америка, а Германия. Там тоже, как и везде, бытовал антисемитизм, пусть и в скрытой форме. Стараясь — по вполне понятным причинам — не замечать его или не придавать ему значения, немецкие евреи впали в трагическое ослепление, которое многим, если не большинству из них словно бы заменяет потерянную или выхолощенную веру отцов (лично я связываю это ослепление с суеверным поклонением прогрессу): не видя грозных примет антисемитизма, они продолжали ощущать себя рядовыми немцами; в лучшем случае, по самым большим праздникам, немцами из евреев. Некоторые из них, увы, не могли устоять против соблазна возложить вину за юдофобские выходки на еврейских иммигрантов из Восточной Европы. Давайте признаем факт, на который обычно смотрят сквозь пальцы: антисемитских инстинктов не лишены и сами евреи. Не всякому приятно при виде какого-нибудь чужака, вчерашнего жителя Лодзи, вспомнить своего деда, рожденного в Познани или Катовице. Такова подлая, но объяснимая логика мелкого обывателя, который только решился было подняться по высокой и крутой лестнице на открытую всем сторонам света террасу, где восседает крупная буржуазия. Завидев кузена из Лодзи, трудно не потерять равновесие и не сорваться вниз.

Желая добраться до этой террасы, где аристократы, промышленники из христиан и еврейские финансисты любили иной раз сделать вид, будто все они здесь равны, так напирая на это равенство, что всякое чуткое ухо мгновенно ловило, что разговор на самом деле все время идет о неравенстве, немецкий еврей спешил бросить единоверцу подачку: только б не помешали его восхождению! Протянуть чужаку подачку — гостеприимство постыдного рода; но все же это гостеприимство. Однако были в Германии и такие евреи — сегодня один из их представителей отбывает свой срок в концлагере, — которые не просто вообразили, что если бы не еврейские иммигранты с востока Европы, то все катилось бы как по маслу (на худой конец — как по немецкому маргарину), но и натравливали на беспомощного пришельца плебейских прихвостней, как на бродягу натравливают собак. И только потом, когда прихвостни оказались у власти, когда «господскую квартиру» захватил дворник, а все собаки сорвались со своих цепей, немецкий еврей увидел, что сам он еще более бесприютен и беззащитен, чем был несколько лет назад его сородич из Лодзи. Немецкий еврей зазнался. Он позабыл Бога своих отцов и поклонился идолам: патриотизму и вере в цивилизацию. Но Бог не оставил его. И отправил его в скитания — испытание, подходящее для евреев… и не только для них. Пусть все помнят, что нет в этом мире ничего постоянного, включая родину; и что наша жизнь коротка — короче жизни слонов, крокодилов и воронов. Попугаи и те проживут дольше нашего.

II