Дороги еврейских скитаний

Она хуже вавилонского плена. На берегах Шпрее, Эльбы, Майна, Рейна и Дуная нельзя не только купаться, но и сидеть и плакать; разве что вы находитесь в «Культурном союзе немецких евреев»[39], официальном духовном центре нынешних гетто.

В существовании этого Союза — какими бы благородными ни были замыслы, которым он обязан своим появлением, — я вижу непозволительную уступку варварским идеям нацистов, на которую пошли евреи. Ведь Союз держится даже не столько на аксиоме (принятой сегодня многими евреями), что они представляют собой особую расу, а на (молчаливом) признании того факта, что они суть люди низшего сорта. Если какому-нибудь союзу тибетской, японской или кавказской культуры никогда не могли бы запретить исполнять, скажем, Гете или Бетховена[40], то Союзу еврейской культуры это запрещено. Но даже если бы немецкие евреи согласились с национал-социалистами в том, что еврейский народ принципиально отличен от немецкого (хотя он давно у него «гостит»), запрещать чужому народу прикасаться к немецкой культуре — это сильнейшее унижение. Унижение, которое евреи из Союза безоговорочно — и априорно — приняли. С ними обошлись не как с меньшинством, а как с неполноценными. И они восприняли это как должное. За их спектаклями, концертами и собраниями следит комиссар полиции, которому они обязаны выказывать уважение и почтение — так некогда сыщики уголовной полиции следили за «вдовьими балами» на Александрплац, в кабаках и притонах.

Можно ли говорить о нехватке у немецких евреев чувства собственного достоинства? Мое сочувствие к ним приобретает сомнительный привкус сентиментальности, которая исключает, отменяет подлинное сочувствие. На ошибки немецких евреев нельзя закрывать глаза. Они, евреи, заслуживают снисхождения, но не слепоты. Во время кишиневских погромов — давно ли Европа еще была Европой, и Англия не боялась высказывать русскому государю то, что она деликатно скрывает от отставного ефрейтора[41]? — евреи оборонялись. Они одолели шестьдесят одного казака[42]. В Венгрии еврейские мясники выходили навстречу «белым» бандам и не раз обращали их в бегство. В Германии стрелял один-единственный — в «день бойкота»[43]! (Разумеется, он был убит.)

Чем объяснить столь вялую, рыбью реакцию на гнуснейшие измывательства? Религиозностью? Большинство немецких евреев платили взносы в казну еврейской общины, многие получали по подписке гамбургский «Израэлитишес фамилиенблатт»[44] — и тем их отношения с иудаизмом исчерпывались. (Тут я, конечно, имею в виду не сионистов, не «сознательно национальных» евреев, а рядовых «немецких граждан иудейской веры».) В то время как с мемориальных досок и памятников стирают имена их павших за Германию братьев, одним махом оскорбляя живых и оскверняя память мертвых евреев; в то время как их «законным путем» лишают хлеба, чести, промысла, собственности, они молчат и продолжают жить дальше. По меньшей мере полумиллионное население живет в этом позоре, ездит на трамваях и поездах, платит налоги, пользуется услугами почты — трудно представить, сколько позора способен вынести униженный человек.

Немецкие евреи несчастны вдвойне: они не просто страдают — они с готовностью переносят позор своего положения. В этой их готовности — большая часть беды.

VII

Нет ни выхода, ни утешения, ни надежды. Нужно ясно осознавать, что природе «расизма» чужды компромиссы. Миллионам плебеев срочно понадобились жалкие несколько сотен тысяч евреев — чтобы удостовериться в том, что они, плебеи, суть люди высшего сорта. Гогенцоллерны (а вместе с ними немецкий дворянский клуб) выразили свое почтение дворникам. Чего уж тут ждать евреям? Чернь беспощадна уже тогда, когда просто сбивается в стаю — беззаконную, послушную слепым инстинктам. А если она еще и организована?.. Если это может послужить кому-нибудь утешением, то пусть немецкие евреи помнят, что они принимают бесчестье подобно тому, как принял бесчестье дом Гогенцоллернов… (Последний, правда, гораздо моложе еврейского рода.)

Ничто не могло бы нанести национал-социалистическому режиму больший урон, чем хорошо отлаженный быстрый отъезд из Германии всех евреев, потомков всех еврейских родов. Стоит нацистам договориться с евреями о каком-нибудь компромиссе, они подпишут себе приговор. Ведь они метят дальше — в том направлении, которое евреев напрямую уже не касается.

Они говорят — Иерусалим, а подразумевают — Иерусалим и Рим.

VIII