Дороги хаджа

– Ничего, – ответил Али, – желать чего-то более, находясь среди вас – только Бога гневить. Значит, вот каков рай Мухаммада. Супруги чистые и реки чистые внизу. Да желания все исполняются. Судя по тому, что благословленное вино из этого небольшого сосуда и не думает заканчиваться, пророк не обманывал нас. А пожелать чего-либо еще мне как-то и в голову не приходит. Я теперь скупее стал в желаньях. С другой стороны, надо же быть справедливым, я знавал достаточно людей, имеющих все эти дарованные мне сейчас блага и до того, как, ну вы понимаете, о чем я. Не хочется мне произносить это слово. Потому что, если я умер, (все же произнес), то мне вас и даром не надо, а не то, что ценой такой. Однако, судя по тому, что у меня сохраняется свойственное мне аналитическое мышление, все не так просто и однозначно. Так вот, я говорю о том, что знавал людей, которые все это имели и при жизни. И полногрудых дев, и вина, хоть залейся. Взять хотя бы, султана Джалал ад-Дина, к примеру. Я с ним, между прочим, знакомство водил, и сидел вот так, как с вами. Ну, не нагишом, конечно. Не надо так улыбаться. Я имею в виду, что мы сидели и пили вино. Он ко мне с уважением отнесся, да и титул пожаловал. Вы не думайте, я не просто хафиз Али, я малик Али. Однако я все время сбиваюсь с мысли. Многие имели все это при жизни, и где они сейчас, тот же султан. А атабек Узбек? С ним я знакомства не водил, но с женой беседовал. Малика-Хатун. О-о, хороша чертовка. Прошу прощения, вырвалось. Я понимаю, что здесь это слово неуместно. Многовато ей лет, но все равно привлекательна. Что значит – порода. Как говорят, арабы – шараф ан-насаб – благородство в крови. Опять я отвлекся. Вывод таков. Его хорошо формулировала моя покойная мама – ни одно окно не светится до утра. То есть ни в одном окне свет не горит до утра. Ну, вы поняли, о чем я.

– Как ты умен, господин, – сказал Сара.

– Кстати, – продолжал Али, – я тут черта помянул, нечаянно. Он ведь отсюда родом, змей-то из их породы. А дерево сохранилось, может оно еще плодоносит?

– Какое дерево?

– То самой, райское. Из-за которого наши проблемы и начались. Говоря наши, я имею ввиду, общечеловеческие. Ибо я един со всем человечеством.

– Оно здесь, – ответила Ева, – в дальнем углу сада. Все еще плодоносит.

– А я бы не отказался отведать яблочка. Мне кажется, это единственная возможность низринуться отсюда на землю и начать все сначала. Тогда бы я не стал вторично селиться в Байлакане. Обустроил бы пещеру Узбекскую. Хорошее было местечко. У меня там брачная ночь прошла, день точнее. Незабываемые воспоминания. Разбойнички бы нас навещали. Симпатичные были ребята. Рассказываешь им, бывало, сказку, они сидят, рты пораскрывают и слушают, ровно дети малые. Где-то теперь рыщет их ватага. Надеюсь, татары их не достали. С татарами шутки плохи. Наваливаются всем скопом, сами маленькие, смуглые или закопченные, вонючие. Я бился с одним, так он на меня дохнул, я чуть саблю не выронил. Вся их сила в количестве. Облепят как муравьи, и пиши – пропало. А один на один – этого нет. Что Ева смотришь?

– Ты себе противоречишь, – неожиданно сказала Ева, – говоришь, проблемы человечества с яблока начались, а сам вновь его отведать хочешь и на землю вернуться.

– Молодец, – с удовольствием заметил Али, – когда девушка умна, она вдвойне желанна. Ай, кто меня ущипнул? Сара, это что, ревность?

– Нет, принц, – ответила Сара, – это массаж точечный, щипковый.

– Находчивых я тоже люблю, – сказал Али, – однако, слово – не воробей. Массаж, так массаж.

Он выбрался из источника и пошел в беседку. Девы бежали за ним, вытирая его полотенцами. Али лег на возвышении, и сразу несколько рук принялись умащивать его маслами, растирать, разминать пощипывать, похлопывать, производить треск в суставах. Али блаженно застонал и приказал:

– Пойте кто-нибудь, ну и музыку.

Запела одна из девушек. Али слушал, закрыв глаза. В кронах деревьев слабый ветер играл с листвой.

– А все же, как насчет яблока, – с трудом проговорил Али.

Он неудержимо погружался в сон, но массаж закончился. Подремав несколько минут в забытьи, Али открыл глаза, сонливость прошла. Он чувствовал себя бодрым, а главное абсолютно трезвым, словно последние сутки он пил не вино, а розовую воду со льдом. Он лежал, укрытый легким покрывалом, и чувствовал необыкновенную легкость во всем теле. Али повернулся и сел. В беседке была одна Сара. Наступали сумерки. В небесах одна за другой загорались звезды.

– Это что, ночь близится? – спросил Али.

– Ночь, – ответила Сара, – чему ты удивляешься? Ночь сменяет день. Обычное дело.

– Я не этому удивляюсь. Порядок мне известен, только днем солнца не было, а ночью звезды есть. Не логично, как-то.

– Солнце одно, – сказала Сара, – его не видно отсюда, а звезд великое множество. Они всюду. Логично?

– Пожалуй, – согласился Али, – а почему ты одна? Где остальные?

– Так ведь ночь. Мы будем спать с тобой.

– Вдвоем? А я думал, что мы все…

– Нет, дорогой, здесь рай, а не бордель.

«Кажется, она начинают мне дерзить», – подумал Али.