Дороги, которым нет конца

Я изучил гитару. Корпус был поменьше, так что ее было легче держать, но гриф был шире, а струны толще тех, к которым я привык. Нечто вроде компромисса. Я пробежался пальцами по струнам и попытался скрыть душевную боль от того, что он не стал дарить мне Джимми. Но играя на этой гитаре, я понял, о чем говорил отец. Мне не нужно было прикладывать столько усилий, чтобы извлечь такой же глубокий звук, что было явным преимуществом, принимая во внимание длину и силу моих пальцев. Я назвал гитару Коротышкой.

Половое созревание привело к определенным изменениям в моем голосе. Большинство из них выглядели вполне благоприятно. Я мог лучше контролировать свой голос, петь громче и мощнее, при этом странным образом сохранив способность брать высокие ноты и расширив способность извлекать более низкие. Обратите внимание: я сказал более низкие, а не низкие. Мой голос был выше, чем у отца. За следующие два года отец и Биг-Биг возложили на меня большую часть ответственности за музыкальное сопровождение. Я обрел собственную популярность, и число слушателей заметно увеличилось. Довольно скоро люди стали приходить больше для того, чтобы послушать меня, а не отца. И, хотя отец старался защитить меня от этого знания, я все понимал.

И это не всегда было хорошо.

Наш график оставался неизменным. В зависимости от расстояния, мы выезжали в четверг или в пятницу утром и возвращались домой вечером в воскресенье или утром в понедельник. И раз в два месяца мы уезжали на целую неделю или на десять дней. Я привык к дороге, и в Юте, Вайоминге, Небраске, Канзасе, Техасе, Нью-Мексико и Колорадо осталось мало мест, которых я не видел. Хотя отец знал, куда он направляется, и мог добраться туда с закрытыми глазами, он предоставил мне право быть штурманом. Это означало, что я научился читать карты и постоянно занимался этим во время наших переездов. Это доводило мою учительницу по географии до белого каления, потому что я отсутствовал на уроках большую часть первой четверти и все равно получал высшие баллы по этому предмету. Она еще больше оскорбилась, когда я правильно ответил на все экзаменационные вопросы, включая два дополнительных.

Отец беседовал с моими учителями, которые были более чем раздосадованы моими регулярными отлучками, но они не могли оспорить результаты моей работы или дисциплину. Отец щелкал хлыстом, и пока они с Биг-Бигом по очереди вели машину, я занимался уроками.

Или что-то вроде того.

Пока отец и Биг-Биг сидели впереди, мы с Джимми растягивались на заднем сиденье. Бывали дни, когда я играл по двенадцать часов без перерыва. Бывали продленные четырехдневные уик-энды, когда я в общей сложности играл по сорок часов. Отец с Биг-Бигом находили коротковолновые радиостанции с евангельской музыкой или блюграссом, и я подыгрывал на гитаре. По мере того как проходили месяцы и годы, мне достаточно было услышать первые несколько нот, и я уже знал тональность мелодии и ее дальнейшее развитие. Мой слух был так настроен, что я мог мысленно проигрывать музыку, замедлять ее и слышать отдельные ноты и аккорды на гитаре. Когда отец слышал, как я исполняю довольно сложную мелодию на заднем сиденье, он говорил: «Хорошо, а теперь попробуй исполнить то же самое на Коротышке». Тогда я не понимал этого, но отец предлагал мне выражать и акцентировать разные эмоции в одной мелодии. Он учил меня новому языку, музыкальному языку гитары.

По мере развития моих музыкальных способностей я все больше интересовался людьми, исполнявшими музыку, и пытался подражать им. Отец осторожно отвлек меня в сторону от рок-н-ролла. По его словам, все необходимое для себя я мог усвоить из блюза, блюграсса и классической музыки. И, разумеется, из евангелических гимнов.

— Освой эти четыре направления, и каждый в рок-н-ролле захочет оказаться на твоем месте, а не наоборот, — сказал он.

Я бы не сказал, что мой отец придерживался жестких взглядов на что-либо, кроме одного: прослушивания «Гранд Ол’Опри»[44] на ночных радиостанциях, пока мы колесили по стране. Если он сидел за рулем, а там шла соответствующая программа, он всегда слушал. Я познакомился с огромным количеством музыки в стиле кантри. Многие лучшие гитаристы в мире выросли из музыки блюграсс, и большинство из них принимало участие в записях для «Опри». Это означало, что каждый вечер я знакомился с лучшими и наиболее известными композициями. Выучить песни было нетрудно: чаще всего они состояли из трех-четырех аккордов, средней модулирующей части и припева. Я мог услышать мелодию, и мои пальцы воспроизводили ее с точностью до единой ноты. Отец и Биг-Биг переглядывались друг с другом и качали головами.

— Это нечестно, — говорил один.

— Пусть нечестно, зато интересно смотреть, — говорил другой.