Дороги Младших Богов

Что на это сказать? Бывает. Небольшой у человека комплекс. У кого их нет? Я, например, стесняюсь использовать при разговоре слово «паштет». Оно у меня как-то не так звучит, как у большинства человеков. Высмеяли когда-то в детстве, и как отрезало. Не использую. Комплекс. У меня и еще один комплекс есть — боюсь летать на самолетах. А Серега, например, комплексует из-за того, что не умеет рассказывать анекдоты. А Гошка — что лысеть рано начал. У всех комплексы есть. Почему бы не быть и у Дорожника. Пусть даже и у Железного.

Свое смущение он, кстати, поначалу пытался скрыть напористой манерой общения: говорил нарочито громко, избыточно уверенно и несколько даже, на мой слух, безапелляционно. Давал этакого нахрапа, про который в народе говорят, что он и отмолчится так, как будто обругает. Ни «привета» тебе, ни «как дошли», а сухо, через губу: «Заходите, живо. И дверь за собой плотнее. Не май месяц».

Я заметил, что начальственный тон Железного Дорожника Серегу напряг. Мне даже пришлось другана за рукав подергать, мол, расслабься, чего ты. Нам с этим дядькой детей не крестить.

Серегу вообще-то трудно завести. Но хамства он не переносит. Терпит-терпит, а потом взрывается. Как граната. Вот недавно… Хотя…

Ладно, времени еще, похоже, есть немного — расскажу.

По-быстрому.

В конце июня — числа двадцать пятого, что ли, — случился у нас какой-то такой небывало суетный день. Накопилось чего-то так всё к концу недели и навалилось разом. Нужно было всё здесь и сейчас и всё равно срочно: по четырем точкам мясо кур зарядить, оформить вагон с пиловочником, пробить цены на гречку, подшаманить какие-то левые сертификаты, с кем-то встретиться, кому-то позвонить — короче, запарка. И тут еще одной фирмочке дилерской желательно было за сухое молоко проплатить (просили срочно, потому что типа цена поплыла). Приехали платить, часть суммы привезли векселями Сбербанка, а они уперлись — хотим наличкой. Хотим — и всё тут. Как дети малые. Мы в свой банк метнулись — перевести на карточку. Верунчик пообещала за два часа справиться. И справилась. Но это дело застало нас уже на левом берегу — нужно было в одно место договор с синей печатью завезти. Время поджимало, и мы сунулись в ближайшее отделение Сбербанка. Но там, как услышали, что нам двести штук надо снять, сразу опупели. У них и на десять-то, оказывается, надо за два дня записываться. Короче — со-вет-ский цирк. Ну нет и нет. До свидания. В смысле — прощайте. Пошли на выход. Но тут Серега обратил внимание на то, что возле одного окошка трутся старушки. Десятка три. Древние такие бабульки. Галдят чего-то, валокордин глотают. Нам бы мимо пройти, так нет — Серега возьми да спроси, за какой такой надобностью они в такую жарищу в такой духотище в очередь выстроились. Оказалось, за утраченные в девяносто втором вклады компенсацию получают. По штуке на брата. В смысле — на сестру. Поскольку братьев, родившихся до двадцать восьмого включительно, уже давным-давно всех выкосило. Тут Серега на лицо строгости напустил, к окошку протиснулся и спрашивает, дескать, почему только один операционист на эти выплаты задействован. Девчонка сразу старшую позвала, а та Серегу вежливо-вежливо так послала подальше. Серега сразу к служебному ходу, я, естественно, за ним. Охранник-парниша попытался дернуться, но мы его смяли — чего там вдвоем-то? — и в кабинет к управляющему, четвертая табличка по коридору слева, без стука. Я на двери встал, плечом припер, а Серега прошел и поинтересовался у пупсика зализанного в спецовке от Армани-кармани про все эти дела. Типа какого хрена ты, уважаемый, тут под кондиционером кайфуешь и марьяж по монитору распихиваешь, когда у тебя в цеху бардак натуральный творится. А уважаемый Серьге спокойно так, не отрываясь: пошел вон.

Ну и Серега взорвался.

Взял его за галстук от Гучи-фигучи и носом его несколько раз об итальянскую полировку. До тех пор, пока юшкой кровавой все входящие-исходящие не уделал.

Ну, Серега его, конечно, не просто туда-сюда возил, а еще при этом инструктировал, чтобы в зубах эти копейки несчастные кинутым старушкам по домам разнес.

Проинструктировал его Серега, и пошли мы себе. Дальше российскую экономику из руин поднимать. ВэВэПэ удваивать. Но не вышло: на выходе богатыри из подъехавшего наряда энергично руки нам скрутили и с мигалкой в райотдел доставили. Ну, там мы в глухую несознанку, конечно, намылились — свидетелей-то не было. Думали легко отделаться. Но, как оказалось, в кабинете у мажора камера слежения установлена была, и дело закрутилось. Ограбление банка нам, естественно, не стали лепить. Глупость. Но на полном серьезе инкриминировали нанесение легких телесных повреждений. Сотрясение мозга. Все дела. Статью не помню.

Решил этот сучонок в носках от Хубоссссса упаковать нас основательно.

Ага! Так и легли мы под него.

Ведь это не он, а мы себе давали слово. Не сходить с пути прямого. И мы кое в чем сильны. Потому что сила, она в правде.

Дальше так.