Дороги наёмника

Умник тоже был богато обряжен, чуть ли не напомажен, молод и довольно хорош собой. От его «удачной» шутки развеселился даже граф, не было смешно только барону, старому Боу и мне. Барон с интересом меня рассматривал, ожидая, как я сумею выкрутиться, ан Хальб, несмотря на весь охвативший его позитив, кстати сказать, тоже.

С моей стороны, требовалось правильно оправдать их ожидания и одернуть юмориста без определенно излишней в данном случае грубости.

— Про разрешение вы, достойный шен, конечно, приврали. Даже…

— Я опоясанный…

— Я пытаюсь смотреть в суть, — вежливо покачал головой я. — Таких, как мы, делает рыцарем не рыцарский меч и не обращение фер. Но понимание, кто мы такие и что нам нужно и должно делать. Позвольте предположить, что в сегодняшней мясорубке скрестить ни с кем оружия вам не удалось?

Собеседника удалось задеть, он начал злиться, но всё же решил промолчать. Умный парень, сообразил, что простейшие реакции готовят ловушку.

— В моем предположении не было никакого двойного смысла, — я, как можно, мирно развел руками для публики. — То, что у вас сильно не хватает жизненного опыта, было видно уже по самому вашему вопросу.

— Неужели? — задавший вопрос граф продолжал откровенно веселиться над ситуацией.

— Потому что, если бы этот опыт был, — перешел на как можно более ледяной тон я, глядя в полные злобы глаза отмалчивающегося шутника, — вам не надо было бы объяснять, что люди умирают одинаково. Разница в сословном положении имеет значение, когда вы прячетесь за спиной слуг, а не стоите лицом к лицу с врагом с оружием в руках. И уж тем более не тогда, когда этот враг внезапно появляется за вашей спиной с кинжалом.

— О-о-о-о-о… — загудела и зашушукалась между собой графская свита. Барон только усмехнулся. Стерший, в отличие от него, усмешку граф поощрительно кивнул, чтобы я продолжал.

— Сословное положение это одно, а вот реальная власть в этой жизни и уж тем более в наемной роте совсем другое, юный фер. Шен Боудел после ранения капитана благородно поступился своей властью в интересах как самой роты, так и нас обоих. Если вы считаете такой поступок смешным, тогда вполне можете подтвердить свое мнение, скрестив свое оружие с любым из нас двоих на выбор. Рискну сказать не только от своего имени, что шен Боудел вам не откажет. Ну а что касается моего, собственно, положения, после выздоровления капитана ан Феллема я без какого-либо стыда или колебаний вернусь на ранее занимаемую мною должность второго лейтенанта «Вепрей Бир-Эйдина». Разница в ничтожной щепоти власти и еще более ничтожных деньгах не стоит возникновения вражды с достойнейшим человеком, каким шен Боудел Хоран себя мне показал. На этой земле и без него ходит очень много людей, которые просят, чтобы их убили.

— Значит, разрешения у простолюдина все-таки спросили, — немного переигрывая с лишним хамством, попытался вернуть удар шутник.

— Нет. Это значит, что вы ничего из сказанного не поняли. — Отвернулся от него я. — В этой связи вынужден вас предупредить, что там, где не понимают слова, обычно хорошо понимают плетку.

— У-у-у-у-у… — загудели окружающие. Вечер переставал быть томным, его освещали улыбки.

А я закончил:

— Короче говоря, либо прикусите свой длинный язычок сам, либо я вам его вырежу. В качестве бессловесного урока остальным непонимающим.

— Да как вы…

— Тихо всем! — рыкнул граф. И даже без какой-либо угрозы в голосе предупредил: — Мы в осаде, поэтому я запрещаю поединок! Если нарушите приказ — казню обоих! Повторять предупреждение не собираюсь.

Я безразлично пожал плечами.

— Вопросы чести будете решать, коли останетесь в живых после похода. Да той поры каких-либо поединков в этом войске не будет!

— Вопрос можно? — спокойно спросил я.

— Говорите, — разрешил ан Хальб, с циничным таким прищуром смотря на меня.

— Насколько мне известно, кир, дуэль как таковая это подтверждение силой оружия права потрекать языком. Так?

Окружающие засмеялись. Даже у графа уголки рта дрогнули, попытавшись сложиться в усмешку, прежде чем он кивнул.

— Ваш приказ мне понятен, и я не имею намерения его нарушать. Однако вынужден буду предупредить: коли кто-то красноречивый решит, что запрет поединков упрячет его к богу за пазуху, то он ошибается. Там, где нельзя пустить в ход оружие, к месту придется плеть.

Вот тут окружающим стало не до смеха. Мне, собственно, тоже — от того, насколько я вжился в образ отмороженного во всю башку благородного наемника, пробирало даже меня самого. И сделать-то ничего было нельзя: с волками жить — по волчьи выть; буду вести себя как-то иначе, не только карьеры не сделаю, но и долго не проживу. Профессия для паиньки сильно не та. Ну и если покопаться в душе, насколько на мне родимом оказывается тонок принесенный цивилизацией налет, тоже не может не впечатлять.

— Наглость просто невероятная, — согласно с моими мыслями покачал головой граф. — Пусть вы и в своем праве, если, конечно, сумеете оружием поддержать.

Я в который уже раз только пожал плечами, ничего не ответив. Ан Хальб тоже не стал развивать тему, переключившись на уже забытого Хорана: