Дороги скорби

— Мы посещали Тусклый коридор, — ответила девочка. — Рихтер продал наш перец.

— Тусклый, говоришь, коридор?

Девочка не подозревала, что её отвели на чёрный рынок, где купить можно все, вплоть до человека, и также там можно продать все, что душе угодно.

— Он купил тебе одежду?

— Нет. Перед отъездом из города он ходил к своему другу. Говорил, что его друг зелья варит и ему эти зелья позарез нужны. Он не взял меня с собой, велел ждать в комнате на постоялом дворе, а вернулся уже со шкатулкой, которую запретил мне открывать. Шубку и сапожки он найти не смог, но вместо этого купил целый мешок сырой одежды.

— Паскуда…

— Юрек?

— Фрида, то, что он объяснял тебе про помощь людям и растяп, — вранье.

— Но…

— Звучит как правда. Особенно для маленькой девочки, но это вранье. Просто поверь мне.

— Хорошо, Юрек. Тебе я верю.

— Он отвез тебя к Рутгеру?

— Он же обещал.

— Отвез или нет?

— Отвез… — она показала Юреку свои крохотные пальчики. На некоторых только начинали отрастать ногти.

Сердце купца сжалось.

19

Рихтер спрыгнул с коня.

— Приехали, Фрида, — он огляделся вокруг. — Пока морозы не ударили, но скоро полетят белые мухи. Хорошо, что до заморозков успели.

Он так и не нашел для нее теплой одежды, зато сам ходил в обновках. Крыса поглядел на сидевшую в седле девочку. Обмотанная кучей тряпок, она казалась ему забавной. «Не мерзнет, — подумал он, — и главное».

Фрида молчала.

— Вон там, — Рихтер указал рукой на виднеющийся вдали частокол. — Усадьба барона за ним.

— Хорошо, — сквозь сон произнесла сирота из Репьев. — Спасибо тебе, Рихтер.

— Мы же друзья. Да-а… — он помог ей спуститься на землю. — Погляди, красота-то какая вокруг. Куда ни глянь, поля чернеют, лес вон на горизонте, видишь?

— Угу.

— Лисья дубрава… — И он продолжил восхищаться красотами этих земель. — Грязь кругом. Река — и та грязная. Видно, что рядом Братск. Вот во всем, Фрида, здесь величие Братска чувствуется! И люди тут… А! — он сплюнул. — Хер с ним, пошли.

Девочка провела с Рихтером достаточно времени, чтобы понять: если он начинает ворчать, — дело дрянь. Ворчание в его случае — верный признак волнения.

— Рихтер.

— Что?

— Все хорошо.

Он махнул рукой:

— Жди здесь. Я коня привяжу за тем деревом. Там низина… Пойдет.

— Зачем ты прячешь коня?

— На всякий случай.

— Его не украдут?

— У меня?

— Да.

— Ворон ворону, как говорят, глаз не выклюет. А если и украдут, надеюсь, у меня новый будет — получше.

— При чем тут ворон?

— Да успокойся, все будет в порядке. Ведь будет?

— Будет, — успокоила его Фрида. — Мы же идем к другу.

— Ладно, я мигом, — Крыса взял коня под уздцы и повел в сторону. — Жди. Не волнуйся, не брошу тебя.

Он вел её к въезду в имение барона Рутгера, держа за руку, и девочка была убеждена, что между ними завязалась крепкая дружба. Крыса был груб, часто кричал, но он не дал ей пропасть, и теперь, как ей казалось, предчувствуя разлуку, он взял её ладошку. Держал так крепко, что Фрида почувствовала себя нужной, почувствовала себя в безопасности. Нужной она действительно была, а вот о безопасности речи и не шло.

— Фрида, перед тем как мы пройдем в ворота, ты должна кое-что пообещать.

— Что?

— Сначала пообещай. Помнишь, в ту ночь, когда мы познакомились с тобой и сидели у костра, ты пообещала отплатить добром за добро.

— Помню.

— Теперь настало время тебе оказать мне услугу.

— Хорошо, — девочка глядела в глаза человеку, к которому уже успела привязаться. — Я помогу тебе, Рихтер.

— На иное я и не рассчитывал, — он погладил её по голове и поправил съехавший набок платок. — Когда Рутгер спросит нас, зачем мы явились… Ты же скажешь, да?

— Скажу.

— А если он нас прогонит?

— Я покажу ему лютню — и не прогонит.

— Умеешь же ты хранить тайны. Не расскажешь, чья она, эта лютня?

— Моего лучшего друга, — Фрида улыбнулась. Теперь воспоминания о Снегире не приносили боль, а согревали душу. — Это не тайна, просто я решила не рассказывать никому об этом.

— Это и есть тайна…

— Тогда я храню тайну.

Крыса нервничал:

— Смотри. Мы не будем лишний раз рассказывать о том, как и при каких обстоятельствах мы с тобой встретились. Зачем Рутгеру это знать?

— Хорошо.

— Если что, пришли мы пешком. Коня у нас никогда не было. Если кто спросит о чем-то таком, на что ты не сможешь дать ответ, молчи. Говорить тогда стану я. Договорились?

— Договорились.

Фрида действительно была не против. Рихтер постоянно говорил от её имени и в её интересах. Говорил правду, но не ту, которая была у них, а ту, которую люди хотят от них слышать. Он объяснил ей, что это не ложь, а просто небольшое отступление от правды. Она покрепче взялась за его руку.

— Фрида.

Она вновь задрала голову и посмотрел на него, а он глядел на нее. Крыса хотел сказать что-то важное, но от волнения сказал совершенную, как ему показалось, глупость:

— Ты не из тех, кто зимой расстается с веснушками? Да?

— Мама говорила, что меня поцеловало солнце.

— Все так, Фрида. Все именно так. Знаешь, я вот еще кое-что попрошу у тебя.

— Проси.

Он извлек на свет целый пенал, полный крючков, которыми он помогал потерявшим ключи растяпам.

— Спрячь это у себя. Потом отдашь.

20