Дороги скорби

Он увидел женщину с волосами цвета огня и двух беловолосых мужчин. У всех были небесно-голубые глаза, каждый был при оружии.

- С Исенмара стало быть явились? - Войцех высморкался, зажав ноздрю указательным пальцем. - Ну, от имени граждан Гриммштайна, приветствую Вас.

- Ты Псарь, который служит убийце моих братьев? - на ломаном гриммштайнском спросила женщина. - Ты тот, через чей труп мне тоже придется перешагнуть?

Человек из цеха успел оценить каждого из них. Ни с кем из них не должно было возникнуть проблем. Но Войцех отступил в сторону, освобождая дорогу. - Дом с той гребаной скрипучей табличкой. Прямо по коридору, третья дверь слева.

Она поклонилась и мужчины, сопровождавшие её, сделали тоже самое. - Мое имя Астрид, - представилась она, - Спасибо. Я не хочу лишней крови.

- Никто ее не хочет. - ответил убийца из златоградского Цеха, - Надеюсь тебе полегчает.

На деле же Войцех хотел, чтобы Лука хотя бы перед смертью понял, что за все нужно платить и далеко не всегда золотом.

Не вошедшая глава 02. Сердце разбойника

У каждой истории есть свое начало. У каждой истории есть свой конец. История, закончившаяся в Лисьей дубраве, брала свое начало на Исенмарских островах.

- Эй, Хельгерд!

Он стоял на каменистом уступе и, не отрываясь, глядел на тонкую струйку дыма, что росла из Березовой рощи.

- Хельгерд! - к нему обратились вновь и с большей настойчивостью, - Надо принимать решение.

- В Березовой роще запрещено разводить огонь.

- Материковые твари... Что с них взять, ничего святого.

Хельгерд и его люди верили в Богов, но учение их понимали по-своему.

В пещере, сокрытой от посторонних глаз, холодных ветров и снега зимовала банда Хельгерда. Вот уже три зимы Рогатая гора становилась для них домом. Они были далеко не лучшими сынами Исенмара. Каждый из них был изгнан из родного поселения. На каждом из них была кровь. Моди убил собственного брата, Хакон бежал с поля боя, чем повлек гибель братьев по оружию. Тормод напился и задушил жену. За что был изгнан Хельгерд не знал никто, но молва приписывала ему разное. Говорят, Хельгерд утопил жреца и бежал с Совиной кручи. Ходит слух, что он обокрал ярла Сизого утеса.

Любой житель Гриммштайна принял бы членов ганзы за родных братьев, ибо характерные для всех исенмарцев черты действительно придавали им известное сходство. Обветренная кожа, густые русые бороды и небесно-синие глаза.

Позади Хельгерда в котле варилась баранина, добытая у семьи бондов. Тормод лежал, накрывшись шкурой, и смотрел на проплывающие облака. - Не думаю, что материковые... - заключил он, - Кто из них рискнет путешествовать по Исенмару зимой?

- Бонды. - предположил Моди, - Кто-то согнал их с насиженного места.

- Бонды не могли развести костер в Роще. - предположил Хакон, помешивая варево в котелке, - Одно скажу наверняка. Мне не нравится, что у подножья горы ошиваются люди. Ночью костер может выдать нас, а ярл Вегард обид прощать не умеет.

И ярл Вегард действительно не умел прощать, а особенно бандитов. Хельгерд и его свора обокрали бондов, находящихся под протекцией ярла и тот, выслушав жалобы своих подопечных, решил судьбу странников.

-Завтра засветло, - решил наконец Хельгерд, - мы пойдем в Березовую рощу и разберемся с ними. Ночуем в дальней пещере.

На том и порешили. Хельгерд еще трижды возвращался на уступ. Незваные гости не думали оставлять Березовой рощи.

Синюшное зимнее утро и обжигающий кожу холод встретили путников своими объятиями. Под их ногами хрустел ещё не тронутый снег. Вчетвером они окружили лагерь незнакомцев. Каждый ждал, когда вожак даст сигнал, но тот не спешил вступать в бой. Между берез мелькали тени и каждому казалось, что он слышит дивную песнь. Хельгерд надвинул на лоб бобровую шапку и пополз ближе к лагерю. Снег не хрустел под ним, наст не проваливался. О Березовой роще говорили, как о доме Богов Исенмара, но этим утром Богов здесь не было.

Он спрятался за вязанками дров. За вырубку деревьев в этом священном месте полагается жестокая расправа. На поляне разбойник увидел жреца с острова Горячих камней да берсерка с того же острова. В центре лагеря стояли распряженные сани на которые был водружен здоровенный ящик, испещренный рунами и более древними письменами. Берсерк и жрец о чем-то спорили.

- Мы не можем дальше идти. - ревел берсерк, сотрясая сплетенной в косы бородой. - Она не даст себя сжечь

- Ты не понимаешь! - старик ударил берсерка клюкой, - Дубина! Ты не помимаешь!

Говорили, что на берсерков лучше не глядеть лишний раз, ибо нрав у них дурной, а характер как правило скверный и это при их-то нечеловеческой силе. Сейчас воин стоял виновато опустив голову. - Ночью крышка ящика открывалась. Я слышал это сквозь сон и не мог проснуться.

- Оглядись вокруг, дурной! Лишь крепкий сон и спас наши жизни.

Хельгерд громко свистнул и, отряхнувшись от снега, вышел из укрытия. Его люди поступили также. - Вам должно быть известно, - начал он, вращая в руках топор. - Это святое место.