Дороги Сонхи

Глядя на пышную зелень, Венша невольно замедлила шаг. Даже как будто заныла перекушенная стигом лодыжка, хотя все уже заросло, от раны следа не осталось. Что не мешало Венкине при каждом удобном случае подстерегать Ринальву, чтобы та посмотрела «все ли с ногой в порядке» – и в ответ выслушивать: «Ну и мнительное ты чучело, думаешь, у меня для таких, как ты, времени чворкам не слопать? У тебя воспаление дури, а меня пациенты ждут!»

Когда они бежали в Каджерат, этот участок миновали при свете луны и в оазисы не заворачивали. А сейчас Венша невольно напряглась, крепко ей тогда досталось… И как раз поэтому нужно там побывать. Демоны из свиты Харменгеры зачистили Ирбийское Ожерелье от стигов и скумонов, которых притащили с собой прислужники Лормы, и прогнали в пески изрядно потрепанного осужарха – никого лишнего там сейчас нет.

– Там кто-то есть, – сообщила Тунанк Выри, словно возражая на ее мысли.

– Думаешь, засада?

– Плохого не чую. Как будто кто-то на арфе играет.

– Ты уверена? – Венша не слышала никакой арфы.

– Да, только это не звуки, ощущается по-другому. Хвостом чую. Давай посмотрим, что там.

– Давай.

Раз у мучахи поджилки не трясутся, ей тем более зазорно трусить.

Что-то происходило в крайнем оазисе, который ближе всего к Ляране. Венша вслед за Тунанк Выри нырнула в заросли тамариска. Теперь и ей мерещилось, что играют на арфе – беззвучно, и в то же время никаких сомнений, что музыка есть, и это так прекрасно, что словами не описать… Манящие чары? Нет, что-то другое.

Доползли до просвета в кустарнике. На прогалине стоял окутанный солнечным сиянием древон: приземистый, кряжистый, его раскинутые во все стороны ветви, причудливо закрученные, выпустили множество побегов с набухшими почками. На стволе округлый нарост, посередине то ли глаз с продолговатым зрачком, то ли наметился бутон, издали похожий на глаз – отсюда не разберешь. А напротив не то глаза, не то бутона золотятся меж ветвей едва различимые нити – похоже на паутину, и древон перебирает их длинными корявыми пальцами.

– Спасибо, что пришел в наши края! – прошептала мучаха. – Мы тебе рады!

Потом она объяснила Венше:

– Это молодой древон – видела побеги с почками? Когда я в прошлый раз бегала к Ирбу, его здесь не было, я бы заметила. Раз он появился, раз великий Олосохар позволил ему здесь вырасти – это значит, теперь у нас все пойдет в рост, и вокруг Ляраны будет большой оазис. Главное, чтобы ему сейчас не мешали, и сердить его не нужно.

Улпа славится на весь просвещенный мир своей селедкой. Ее отсюда аж в Овдабу и Ларвезу возят – через весь материк, через горный хребет: в западных странах улпская сельдь почитается за деликатес, хотя там и своей хватает.

Аснагисские мудрилы солят ее не только с традиционными специями, но еще и со всякими яблоками-грушами в сладких сиропах. Шунепа нахваливал, а Дирвен с этих изысков плевался. Он же не извращенец вроде Наипервейшей Сволочи.

Вот бы гада Эдмара тоже вызвать. В последнее время тот о Дирвене не вспоминал, и в глубине души зудела обида. Зато этим вечером Дирвен сполна утешится с Харменгерой. Как там этот гад высказался? «Ее поцелуя достаточно, чтобы испытать бесподобный оргазм, такого неземного наслаждения ты ни с кем больше не получишь…» А какая у нее задница, при одной мысли в жар бросает!

Пропахшая селедкой и морем Улпа считается городом, хотя больше смахивает на громадную деревню. Дома в один-два этажа, с коническими башенками в придачу к печным трубам – точь-в-точь аснагисские колпаки «для связи с небом». На башенках вертятся флюгера. Множество рыбных заводов и заводиков вперемежку с жилыми кварталами. Незлые бродячие собаки, подъедающие селедочные отходы. Околпаченный вокзал в окружении складов и торговых контор. По размерам – город, и все равно почти деревня: характерных для городской жизни черточек раз, два и обчелся.

Шунепа уже бывал здесь раньше. Они добрались до заброшенной усадьбы на юго-западной окраине Улпы – это опустелое хозяйство принадлежало его родственникам, те искали покупателей, которые захотят поставить здесь еще один селедочный заводик и заплатят подороже. Не первый год искали, потому что не хотели продешевить.

Сейчас тут никого, все заперто-заколочено. Маг и амулетчик пробрались в дом, расчистили гостиную, вытащив в смежную комнату обеденный стол и стулья. С потолка за их действиями с укоризной наблюдала люстра, неодобрительно поблескивая стекляшками сквозь прорехи в чехле.

На полу Шунепа нарисовал мелом символы, сверяясь с книжкой, которую Дирвен выкрал из домашней библиотеки одного мага в Трукешаре. Обвел по кругу замкнутой линией, вплетая блокирующее заклятье.

Повелитель амулетов достал из потайного кармана приманку, а из завязанной корзины очередного жертвенного петуха.

– Я начинаю! – объявил маг решительно и немного напыщенно.

Произнес заклинание призыва. Резанул петуха по горлу.

Ничего не… Или нет, вроде бы стало темнее, хотя тут и раньше было сумрачно из-за пыльных штор с многослойными оборками. Но что-то изменилось.

Оборки на шторах шевелились, хотя окна наглухо закрыты и никакого сквозняка.