Дороги Сонхи

Неужели получилось? И сейчас они ее увидят?..

В центре магического рисунка медленно вращался смерч в человеческий рост, сотканный из синеватого с черными прожилками тумана. Сквозь него просвечивал монументальный, как надгробный памятник, комод темного дерева у дальней стены. Еще мгновение – и вместо смерча в круге стоит женщина, ничуть не прозрачная.

Мертвенно-синяя в извилистых узорах, безупречно стройная, крутобедрая, с налитыми грудями. В глазах тьма, из кроваво-красной шевелюры полумесяцем торчат рога, по полу хлыстом извивается суставчатый хвост с жалом на конце.

На ней были одни лишь сапоги из сверкающей черной кожи, с золотыми каблуками и шпорами. Взгляд сам собой прилип к алому треугольнику внизу мускулистого живота, и Дирвен судорожно сглотнул.

Нельзя сказать, что он не испытывал страха перед демоном, но вожделение, окутывающее Харменгеру тяжелым бархатным ароматом, пересиливало страх.

– Так вот кто меня вызвал! Ожидаемо… И на что вы рассчитывали?

– У нас есть… – промямлил растерявший весь свой гонор Шунепа.

Он держал за связанные лапы все еще трепыхавшегося петуха, кропя кровью пол.

– А угостить меня человеческой кровью – слабо? Думаешь, я из тех, кто предпочитает куриный бульончик?

– У нас еще кое-что есть, – Дирвен показал мельхиоровую шкатулку. – Предлагаем в обмен на поцелуй. На два поцелуя, с каждым из нас. Сначала обменяемся положенными в таких случаях клятвами…

– Да зачем же столько формальностей? – усмехнувшись, демоница запросто стерла подошвой нарисованную на полу линию и шагнула из круга наружу.

Файот Афинди, добродетельная вдова Гутулима Афинди, покойного торговца рыбой, возвращалась из Трукешара в Улпу с сыном-студентом, двумя дочками и служанкой. Доехали в полупустом омнибусе до Собачьей лестницы, где и вышли вместе с попутчиками.

Лестница под навесом на резных столбиках спускалась вниз несколькими маршами, а дальше зеленели кроны деревьев, и среди них виднелись красные, серые, коричневые крыши с устремленными в небо остроконечными башенками. Усадьба Афинди отсюда как на ладони – по соседству с заколоченной усадьбой Кужевандо, на которую до сих пор не нашли покупателя. И не найдут. Файот присматривалась, да Кужевандо заломили такую цену, что добродетельная вдова плюнула и передумала.

По лестнице ползли, как чворки – ради попутчиков, которые собирались снять у Афинди жилье на денек-другой. Маленькая сухонькая старушка из тех, кого называют «перышком на ветру», с двумя взрослыми внуками. Мужчины так и соревновались в почтительности: первый съехавший колпак бабушке поправит, второй чаю из фляги в дорожную кружку нальет, первый муху отгонит, второй шаль на плечи накинет. Друг на друга не похожи: первый статью мелковат, проворный и суетливый, второй крупный, вальяжный, флегматичный. Настоящие ли у них бороды, Файот так и не поняла. Зато уяснила, что старушка богатая и начинает выживать из ума, а почтительные внуки – ее наследники.

– А вот не скажу я, кому чего оставлю, – прошамкала та «по секрету», глядя на попутчицу мутно и хитровато. – Пускай сначала обо мне позаботятся как следует! А то думают, старая кастрюля, ум у нее за разум… Вот помру, и кому что достанется, тогда и узнают…

И засмеялась дребезжащим старческим смехом, потом закашлялась. Мелковатый принялся укутывать ее шалью, рослый поднес кружку с «чаечком».

«Не приведите боги потерять разум на старости лет», – подумала Файот, глядя на них с сочувствием.

Те собирались купить здесь домик с цветником, потому что бабушке так захотелось. С Кужевандо вряд ли сторгуются.

– Матушка, а под лестницей ни одной собачки нет! – выпалила младшая дочка, забежавшая вперед, когда наконец добрались до нижних ступенек. – Они куда-то ушли!

– И птички сегодня не поют, – добавила старшая.

Услужливые внуки-наследники обменялись взглядами через голову бабушки, которую вели под руки. А Бунепа, студент магического университета, веско заметил:

– Здесь что-то не так.

– Может быть, непогода надвигается, – сказала Файот. – Небо-то пасмурное, нагнал облаков господин Харнанва. У нас тут дурных дел не бывает, место тихое, и обереги повсюду.

В ответ на ее слова послышался шум: звуки ударов, треск, грохот, словно поблизости то ли сарай ломают, то ли сваливают с телеги битый камень и доски. Над кронами деревьев взметнулась пыль, кувыркнулись какие-то обломки – вроде бы среди них мелькнула дымовая труба, да еще остроконечная башенка с флюгером. И очевидцы даже удивиться не успели, как на том же месте возник смерч выше самых высоких вековых деревьев.