Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые

Для Ивана III этот договор стал настоящим подарком. Он заявил, будто новгородцы отреклись от православной веры, хотя в договоре с Литвой отдельно оговаривалось, что Казимир не будет покушаться на православие. Но когда надо добиться своего, кто смотрит на реальные условия договора? Иван отправился с походом на Новгород, который якобы продался католикам, и в битве при Шелони в 1471 году разбил новгородское войско. После чего повел себя очень хитро. Он вошел в Новгород со своим войском, арестовал нескольких бояр – самых ярых своих врагов, – но в целом держался аккуратно, никого не обижал и показывал себя замечательным правителем. Правда, взял огромную дань. И ушел. А через несколько лет вернулся, и уже не как враг. Он обладал правами судьи и, прибыв с инспекционной проверкой, принялся судить.

В Новгороде – городе с сильно развитой торговлей – имущественное расслоение среди жителей было куда больше, чем в других русских землях. И в XV веке там происходило примерно то же, что творилось, например, во Флоренции и в прочих итальянских республиках: городские низы, требуя для себя бо́льших прав, часто восставали против городской знати, находящейся у власти. Естественный процесс развития будущей демократии.

И Иван сыграл именно на этих противоречиях. Он показал простым новгородцам, что он замечательный судья и справедливый государь, у которого можно найти управу на обидчиков-бояр. И на следующий год новгородские послы, которые приезжали в Москву для обсуждения каких-то вопросов, почему-то, обращаясь к Ивану, называли его не господином, как полагалось по этикету, а господарем, то есть государем. Естественно, это было заранее с ними договорено (наверное, посредством подкупа). И Иван тут же написал новгородцам: «Если послы ваши так меня называют, пусть я и буду вашим господарем». В Новгороде началось возмущение. Послов вызвали на вече и убили, но дело уже было сделано.

Иван снова отправился туда со своим войском. Уже никто, кроме антимосковской партии с Борецкими, ему не противостоял. Он вошел в Новгород, установил там свою власть, приказал казнить Дмитрия Борецкого, сына Марфы Борецкой – Марфы Посадницы, которая, как гласит легенда, являлась душой этого сопротивления. Что произошло с самой Марфой – неизвестно: ее то ли в монастырь заточили, то ли казнили. А новгородских бояр Иван переселил в другие места своего княжества, просто лишив их земель и поддержки – и, следовательно, влияния. Они могли даже получить другие земли, но уже не родовые вотчины, а земли, которые выдал великий князь.

Вечевой колокол из Новгорода увезли, и, согласно некоторым свидетельствам, он разбился по дороге на Валдае (отсюда появились валдайские колокольчики). Независимость Новгорода на этом закончилась.

Однако влияние Новгорода сохранялось еще на протяжении столетия. Новгород подчинялся московскому князю, потом – московскому царю, но всё еще оставался мощным, богатым городом, обладавшим огромной силой.

Иван III, объединив разные земли (не только Новгород), провел целый ряд реформ. Он учредил некие единые государственные органы, пока довольно примитивные, сформировал войско. Он создал «Судебник», утвердив единые законы для всех своих земель. И ввел единую денежную систему, при которой во всех княжествах стала ходить московская деньга. Однако в Новгороде еще долго параллельно с московскими деньгами ходили новгородские. Быстро отказаться от своей валюты они не могли.

Последний удар по Новгороду нанес Иван Грозный. В 1570 году он вдруг обнаружил некий донос, подброшенное подметное письмо, в котором говорилось, что новгородцы замыслили крамолу. Неизвестно, действительно ли его подбросили или же это организовал сам царь. Но даже если и не он, донос этот разбередил его извечные страхи. Новгород был слишком богат и слишком независим. И зимой 1570 года огромное опричное войско отправилось в Новгород и учинило там ужасающий кровавый погром. Новгородцев били, мучили, убивали, бросали связанными в реку – в общем, творилось бог знает что, в лучших традициях Ивана Грозного. Бо́льшая часть жителей из города убежала, они скрывались в лесах, и огромное количество людей погибло от холода и голода. Есть предположение, что в итоге исчезли или умерли до 9/10 всего населения. И после этого Новгород продолжил свое существование, но уже в статусе обычного города – одного из многих, без экономических и политических особенностей.

Часто историки говорят о гибели вольности новгородской как о торжестве деспотизма и самодержавия. И, наверное, на это и правда можно посмотреть так. Был вольный Новгород – и его задавили, сломили, подчинили. Он мог бы остаться независимой республикой – наподобие каких-нибудь итальянских городов, – и позже из этого выросло бы что-то другое. Он мог бы остаться мощным городом в составе Московского царства, но даже этого не получилось.