Дороги товарищей

— Почему вы обошли мой план? — напористо задал он первый вопрос.

— Неужели ты не понимаешь, что он сумасбродный? На этом берегу — песчаная отмель и до леса — двести метров. Ночи стали лунными. «Зеленые» перещелкают десант по одному. Не дураки же они. — Фоменко помолчал, внимательно поглядел на Сашу: — Ты на месте «зеленых» учел бы эти плоты?

— Не знаю.

— Я непременно учел бы. И учел бы то, что самый кратчайший путь до штаба «зеленых» — через озеро. Нет, от твоего плана попахивает авантюркой.

— Вы думаете?

— Это ясно, как божий день. Как говорил у нас в Одессе старый добрый еврей Хаим: «Мне не нужно видеть сала, я вижу его запах».

Фоменко засмеялся, вызывая Сашу последовать его примеру.

— Хорошо, — хмуро продолжал Саша. — Почему же я, — он нажал на «я», — должен сидеть в тылу?

Фоменко тоже нахмурился.

— Значит, так нужно, — сказал он. — Знай одно: ты назначен вовсе не случайно. Ты думаешь, лагеря, игра и все — только для того, чтобы школьники приятно провели лето? Вовсе нет. Есть другие, более простые способы приятно провести лето. Мы должны научиться. Многому научиться. Смелости, ловкости, выносливости, выдержке. И дисциплине в том числе. Это, пожалуй, самое важное. У тебя все?

— Да, все. Только, Андрей Михайлович, есть хорошая русская пословица: смелость города берёт!

— Не всегда! — отчеканил Фоменко, встал и расправил складки на гимнастерке. — Командир Никитин, выполняйте приказание!

— Есть, выполнять приказание!

Никитин повернулся кругом и отошел, как и положено солдату.

На войне как на войне.

СМЕЛОСТЬ, КОТОРАЯ ЯКОБЫ ГОРОДА БЕРЕТ

— Значит, Ваня, так, — полушепотом говорил Саша Никитин Лаврентьеву, — в двенадцать часов ты выведешь отряд к озеру.

— Ясно.

— На двенадцать часов меня вызывает Фоменко. Я думаю, задержусь не более часа. Если же в час, ровно в час, понимаешь, меня не будет, сажай отряды на плоты и переправляйся. Я вас догоню. В крайнем случае, найду на том берегу. Сбор в соснячке: Все понял?

— Все ясно. Хотя это, конечно, нарушение приказа…

— Я отвечаю! Смысл моего плана ты ведь понимаешь?

— Смелый план. Думаю, удастся.

— А победителей не судят! Докажем Андрею Михайловичу, на что способна Ленинская школа.

— Одно меня смущает: не оставляем охраны…

— Оставь три человека. Для виду. Неужели ты думаешь, что «зеленые» полезут в эту ночь к нам? Они знамя берегут. Это же ребенку понятно.

— Вообще-то, конечно…

— Действуй. Знамя наше!

— Сейчас без пятнадцати двенадцать. Пора выводить.

— Давай!

Луну закрыло темное облачко. Земля мгновенно погрузилась в густую, почти непроницаемую тень.

— Эх, облаков бы побольше! — прошептал Саша, с нетерпением дожидаясь, когда мимо него пройдут бойцы отряда.

И вот бойцы, один за другим, прошли и исчезли во тьме.

Саша облегченно вздохнул. Операция началась! Теперь уже никто, кроме «зеленых» не помешает ее осуществлению. А «зеленые», разумеется, и не догадываются о ней. Завтра Саша вручит Андрею Михайловичу отбитое у «зеленых» знамя!

Теперь можно было идти к нему.

«Только бы не понадобился командиру мой отряд до утра!..»

Фоменко сидел за столом и изучал план местности. Когда Саша вошел, он поднялся, оживленно сообщил:

— Получено донесение от Лапчинского. Есть успехи!

— Какие?

— Читай.

Саша взял листок, прочитал:

«Выведено из строя девять бойцов противника, наши потери — одиннадцать человек…».

— Ничего себе успехи! — усмехнулся Саша. — Это ведь Пиррова победа!

— В наступлении всегда больше потерь, чем в обороне. Важно то, что все группы отряда Лапчинского вышли в назначенное место и затаились там на ночь. Они находятся в семистах метрах от военного полигона. Вот, смотри, где. — Фоменко начертил на плане крестик.

— Да, близко.

— Бойцов уложил спать?

— Уложил, — пробормотал Саша.

— Можно отдохнуть часика три…

Фоменко не успел договорить.

— Трево-ога!.. — донесся вдруг испуганный крик часового.

Крик оборвался. С улицы раздался шум какой-то возни.

— Что за черт! — Фоменко подскочил к окну, распахнул его. — Кто там? Кто-то бежит! Сюда бегут!..

Затрещали под чьими-то ногами ступеньки крыльца.

— Саша, где твои бойцы?..

Распахнулась, как под напором ветра, дверь.

В кабинет начальника лагеря ввалилась толпа подростков с красными звездами на груди.

— «Зеленые»? — выкрикнул Фоменко.

— Мы — «красные»! — ответил гордый голос.

— Что за чепуха! — пробормотал Фоменко.

Толпа расступилась и пропустила вперед паренька лет шестнадцати. С первого же взгляда можно было определить, что это — атаман. На голове у него была кавалерийская фуражка, застегнутая ремешком под подбородком. На груди перекрещивались самодельные пулеметные ленты, похожие на патронташи. В руке паренек держал грозное деревянное оружие, напоминающее и меч, и саблю. Как и у остальных, на майке сияла у него красная пятиконечная звезда, майку перерезала широкая красная полоса, — очевидно, высший знак отличия.