Дороги товарищей

— Смелость тут нужна особая… — Саша кашлянул, чувствуя, что ноги его становятся неестественно легкими. Сердце его замерло от счастья.

— Ты не герой, Саша, нет, — сказала Женя, доверчиво прижимаясь к нему.

«Я целовался с Марусей!» — мысленно произнес Саша.

— Почему же я дружу с тобой?

«Я должен тебе рассказать об этом».

— Я люблю героев.

«Ты должна простить меня. Если ты не простишь…»

— Я люблю чистых, смелых, честных людей. Настоящих!

«Нет, она не простит!»

— Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?

— Но ты же не спрашиваешь.

— Я не спрашиваю? — удивилась Женя. — Вот это мило! Что же, по-твоему, я делаю? Разговариваю, как сумасшедшая, сама с собой?

— Да, я не герой. Я хуже.

Сашу охватывал стыд.

Как он мог, тогда, с Марусей?.. Как мог?

«Она тоже нравилась мне».

«Нравилась? И Женя тебе нравится?»

«Еще больше!»

Стыд, стыд!..

— А ты будь героем! Слышишь? Мне хочется, чтобы ты стал героем, — говорила Женя. — Ну, немножечко.

— Если бы ты тонула, я спас бы тебя даже из океана!

— Спасибо! Я хотела бы тонуть посредине Атлантического… нет, Тихого океана. Это красиво и романтично, правда?

— Акулы, — сказал Саша.

— Что такое? — испугалась Женя.

— Акулы там плавают.

— Ты сказал это таким тоном, будто обругал меня!.. Акулы! Мы одни на улице… Пойдем скорее!

«Теперь мне уже не сказать ей об этом!..»

Стыд, стыд!

Постояв минутку возле дома, где жила Женя, Саша стал прощаться. Женя побежала к крыльцу, взмахивая на ходу рукой. Саша смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла в подъезде и не смолк на лестнице дробный стук ее каблучков. Когда она скрылась, он опустил голову и, нахмурив брови, задумался.

Он вспомнил, как пять минут тому назад к его плечу прижималось доверчивое плечо девушки и как он невольно старался отстраниться…

Чудак! Вовсе не нужно было торопиться прощаться! Она стояла рядом, долго стояла и молча глядела на него, ждала чего-то… Впрочем, может быть, она и не ждала ничего… Нет, все-таки он чудак!

Саша вдруг понял, что он не может уйти, не сделав чего-то такого, что показало бы Жене: он вовсе не равнодушен к ней, он не сухарь, не «корректный истукан». И чтобы это хоть немножко оправдало его!.. Он решил нарвать цветов и положить их на подоконник.

Он поднялся на руках и легко перебросил свое тело в сад, утопающий в бархатистом мраке. Ощупью отбирая цветы, он собрал букет.

Одно окно в доме было открыто, полоса света тянулась от него по всему саду. Крадучись между кустами, он пробрался к нему. Подоконник был высок, и ему пришлось встать на какой-то ящик, чтобы дотянуться до него. В то время, когда он клал букет, в комнате раздался раздраженный голос Жени:

— Мама, я была с Сашей! Понимаете, с Сашей! Да, он провожал меня и стоял со мной! И вы не можете запретить ему провожать меня и стоять со мной!

Без платья, в легкой шелковой рубашке она подошла к окну, оперлась руками и вздохнула:

— Боже мой, никакой, никакой веры!

Она шире распахнула окно, и одна створка ударилась о Сашино плечо. Зазвенело разбитое стекло.

— Ай, кто там? — отскочила от окна Женя.

Опомнился Саша уже на улице.

И СНОВА РОМАНТИКА

Утро только что расправило над оживающим городом свои белые влажные крылья, когда Саша Никитин подошел к маленькому домику Юковых, увитому с фасада кружевом хмеля.

По старой мальчишеской привычке Саша сложил два пальца в колечко и призывно свистнул. Он умел свистеть с артистической виртуозностью, на разный манер, с причудливыми переливами. Теперь свист был негромок. Он не испугал даже птиц, порхающих в березовой листве. Но Никитин знал, что этот знакомый свист сразу же заставит Аркадия вскочить с постели.

Удалой призывный мальчишеский свист! Сколько раз мы вспоминаем в жизни тот миг, когда на зорьке, — может быть, рассвет еще трепещет над дальним лесом, — ты просыпаешься, как от внезапного толчка, и слышишь: свистят! Сначала робко, еле слышно, затем увереннее, с нетерпением, потом уже властно, требовательно и, наконец. последний раз — с пронзительным осуждающим презрением. Ты лежишь, слушая с замирающим сердцем этот товарищеский свист, и не знаешь, где, в какую щелку улизнуть с постели незаметно для многоопытного беспокойного мамкиного чутья, и вот, наконец, собравшись с духом, натягиваешь штанишки и тихонько открываешь окошко…

Мир встречает тебя, мир вечный, новый, живой. Он встречает тебя солнцем, ветром, шепотом листвы, глазами друга и сладкими предчувствиями будущего. И ты устремляешься навстречу только что родившимся мгновениям, сжигая за собой все мосты. Мгновения летят в прошлое — ты не оглядываешься, ты ощутил на лету и цвет, и запах, и звук каждого из них, если не успел, проморгал — не беда: впереди у тебя миллионы таких мгновений, — и это молодость. Будущее для тебя важнее, ценнее, лучше прошлого — и это значит, что ты молод!

Так открывайте же шире, шире окна, глядите на белые облака, глядите с улыбкой на зеленые деревья, слушайте музыку солнечных лучей и чужие сердцебиения. Тук-тук, тук-тук!.. Слышите? Это жизнь! Это — прекрасно!