Дороги товарищей

— Акт! — добавили усики.

— Порядочек, — неодобрительно покосился на них Фунтиков. — Пройдемте, граждане.

— Прошу прощения, — вмешался мужчина с портфелем. — Может быть, этот молодой человек и ударил того самого… Кисиля, как все зовут его. Но ведь этот самый Кисиль отрицает факт. Он уверяет, что сам споткнулся, я слышал собственными ушами. К тому же он скрылся. Это тоже кое о чем говорит.

— Виноват, вот и скрылся, — пробормотал Аркадий.

— Это верно? — обрадовался милиционер. — Граждане, вы можете подтвердить слова этого гражданина?

— Верно! Так он и говорил! Видно, сам виноват!

— Ну, тогда вы свободны, граждане, — обратился Фунтиков к свидетелям. — Можете использовать свое время по собственному усмотрению. Нарушителем займусь я сам. Я знаю этого молодого человека и сейчас пройду с ним в школу. Дирекция проведет по отношению к нему соответствующую воспитательную работу. Прошу не нарушать уличного движения! Вопросы есть?

— Актик бы-ы, — заныли усики.

— Семейственность, — буркнула панама.

— Порядочек! Ну, пойдем к директору. — И Фунтиков взял рыцаря Аркадия за руку.

Рыцарь гордо повел плечом и сделал рукой движение, как будто с вызовом бросил перчатку.

— Куда угодно! Только за руку хватать не надо. Я не убегу. Я человек известный… и вообще заслуженный. У меня грамота Освода имеется, — враждебно поглядел Аркадий на свидетелей. — Я людей не избиваю. Я ихглавным образом спасаю.

— Действительно, граждане, — подтвердил Фунтиков. — Действительно, перед вами известный герой и, если вы читаете газеты, вас удивит данное происшествие. — Он подумал и добавил: — А к директору все-таки пройдем.

— Куда угодно! — повторил Аркадий и, сунув руки в карманы своего пиджачишка, зашагал к школе.

СОНЯ ЧИТАЕТ СТИХИ

Был разговор с директором Яковом Павловичем.

Был разговор с членами комсомольского комитета.

Были и еще разговоры…

И вот через два дня — комсомольское собрание.

Все говорят, что Аркадия исключат из комсомола.

Ваня Лаврентьев сказал, что он будет самым решительным образом настаивать.

Саша Никитин заявил, что он непременно станет Аркадия защищать.

Женя ходит понурая и растерянная. Это ведь она виновата! Но ей стыдно признаться…

Женя призналась только одной Соне. Соня в ответ поцеловала свою подружку, разрумянилась и прошептала:

— На его месте я сделала бы то же самое!

В субботу вечером Аркадий пришел к Соне.

— Максим Степанович дома? — приглушенным голосом спросил он, остановившись в проулке.

— Нет, он поздно придет. Да что ты его так боишься?

— Я боюсь? Вот еще! — Аркадий пролез в дыру и подошел к балкону. Теперь он часто пользовался этим путем. — Можно к тебе?

— Мы же договорились, в дверь заходи…

— Некогда! — буркнул Аркадий и вскарабкался на балкон. — Там у вас соседи, тетки, улыбки и все прочее. Ух, как я их ненавижу!

— У тебя шалят нервы… и вообще ты всклокоченный какой-то. Пойдем. — Соня схватила Аркадия за руку и потащила в комнату. — Я поухаживаю за тобой, причешу.

— Ну вот, в спальню попал, — пробормотал Аркадий, озираясь по сторонам. — Этого еще не хватало… — Он помедлил и осторожно спросил: — Это… твоя кровать?

— Да, — залилась румянцем Соня.

— Буржуйские условия! Нет, я на таких перинах не улежал бы. Миллионы людей на земном шаре спят на голом полу, на земле, в общем, где попало. Нет, я принципиально против перин, потому что тут забудешь про освобождение человечества!

И Аркадий сурово посмотрел на Соню.

— Эта мысль как-то не приходила мне в голову, — пуще прежнего краснея, сказала Соня. — Я не думала, что мягкая постель может играть какую-то роль…

— Ты думаешь, Ленин спал на мягкой постели? — спросил Аркадий, приняв позу члена революционного конвента^[36]. — Нет! — Но тут же он смягчился и прибавил — Впрочем, ты женщина… слабый пол. А я имею в виду мужчин.

— Ты отказываешь нам в праве на мужество, — укоризненно прошептала Соня. — Нагнись.

Аркадий безропотно наклонил голову, и Соня, взяв с туалетного столика гребенку, старательно расчесала его кудри.

— И еще, — сказала она, потянувшись за маленьким пульверизатором с одеколоном.

Аркадий шарахнулся от глазка пульверизатора, как от гремучей змеи.

— Еще этой заразы не хватало! — закричал он. — Ты мне брось! Сразу видно, что мамаша твоя вышла из богатого класса!

— Как ты меня обижаешь! — воскликнула Соня, сразу вся потускнев. — Зачем ты?.. Я знаю, что тебе плохо… но я ведь мало виновата в этом.

Аркадий медленно опустился на стул, выдавил после недолгого молчания:

— Тоска-а! Почитай мне стихи, что ли. Какие-нибудь такие…

Соня уже не раз читала ему стихи. А еще раньше он с затаенным дыханием слушал ее на школьных вечерах. Она читала тихим голосом, никогда не подымаясь до крика, но в приглушенных интонациях слышались и торжественные возгласы, и гул набата, и стоны смертельного испуга. Соня умела передать чувства человека. На олимпиадах она занимала первые места. Ей пророчили славу артистки.

— Что же почитать тебе? — спросила она.

— Ну хотя бы… Вот:

Нас водила молодость

В сабельный поход…^[37]