Дороги товарищей

— Так вас же не пустят! — весело воскликнул Аркадий. — У нас закрытое! Разбор персональных дел ведется на закрытых собраниях.

— Но я коммунист. С восемнадцатого года в партии.

Аркадий уважительно посмотрел на него.

— Может, для меня сделают исключение?

— Сделают! — уверенно сказал Аркадий. — Пойдете к директору, он вам разрешит. Только… — Аркадий потускнел, помолчал минутку. — Только зачем?

Он зачерпнул ладонью воды, внимательно рассматривая, поднес к глазам, выплеснул.

— Критиковать будут, говорить разные вещи… а потом еще и исключат. Чего интересного?

— А я послушаю, мне интересно, — заявил сосед. — По моим расчетам… ну, насколько я понимаю в этом деле, — а я, между прочим, сталкивался с такими делами, — так, по-моему, не исключат тебя. Выговорок — это другое дело…

— Исключат, — не дослушал его Аркадий. — У нас народ принципиальный и твердый, особенно этот Ваня Лаврентьев. Мы его Робеспьером зовем.

— Ну, Робеспьер-то не очень тверд был.

— Этот тверже, будьте уверены. Сказал — отрезал. А он сказал: «Я буду настаивать!» Так что дело ясное! — со вздохом заключил Аркадий.

— Не надо отчаиваться, настанут моменты и потруднее.

— Понятное дело, — согласился Аркадий. — Ну, растревожили мы окунишек. Бастуют. Пару только и поймал. На одну ушицу, впрочем, хватит. Может, вечерком еще прибегу.

— Пару на уху, говоришь? Маловато.

— Сойдет как-нибудь. По дороге я дикого лука нарву. Вкусная вещь! — Аркадий облизнулся. — Уха не обязательно должна быть густой, главное запах был бы. Конечно, густота — тоже не плохо. Но мы не буржуи, мы привычные и к похлебке. — Он бодро похлопал себя по животу.

— Как живешь-то, друг Аркадий?

— Это вы в смысле питания и вообще? Ничего. Обходимся. Мамка пенсию получает. Гроши, правда, но все ж на мелкие расходы хватает. На хлеб я свободно на вокзале зарабатываю. Боюсь только, ребята увидят, подумают еще что… Поднесу чемодан или пару, так, бывает, какой гражданин целый рубль отвалит. А рубль, сами понимаете, в наше время — деньги! У меня все по дням расписано: в какой день на вокзал, в какой на рыбалку. Мамка шьет понемногу, полы моет, стирает тем, которые сами не умеют или пренебрегают. Есть еще в наше время такие белоручки с буржуйскими замашками! Я мамке говорил: ты мой им, стирай, а денег не бери. Принципиально! Покажи им свое неуважение, может, это подействует на них в смысле перевоспитания. Да мамка у меня тоже с пережитками, говорит, что задаром только дураки работают. Она у меня старенькая, ей простительно. В общем, скажу я вам, рублей сто в месяц у нас бывает, неплохо живем. Чай, не при капитализме, вокруг свои люди! — заключил Аркадий, наматывая леску на удилище.

Сосед слушал Аркадия молча. Хмурая задумчивость тенью легла на его лицо. Тень все сгущалась. Напряглись морщины на лбу.

— Трудно, брат Аркадий, трудно! — наконец сказал он глухим голосом.

— Да нет, чего там…

— Трудно, — продолжал сосед. — Мы свергнули власть царя и помещиков, отобрали у капиталистов фабрики и банки, победили многочисленных врагов, настроили городов, заводов, дворцов. Об этом мы говорим с гордостью, потому что это великое дело. Но трудно нам еще, очень трудно. Много еще нам, коммунистам, придется работать, много забот впереди!

— А мы вам поможем, — сказал Аркадий.

— Поможете? — встрепенулся сосед, и глаза его зажглись добрым светом.

— Конечно! Нас тысячи растут таких, как я, а может, миллионы. И мы сидеть сложа руки не намерены. Вы революцию в одной стране совершили, а мы все человечество освобождать будем! Мы освободим его, будьте уверены, мы не позволим, чтобы капиталисты, фашисты да разные гады трудовой люд угнетали! Дело ведь не в куске хлеба, все дело — в освобождении. Дайте мне сначала за освобождение человечества сразиться, а кушать пирожные да бифштексы я потом буду! У меня еще время на это дело найдется, а если не найдется — плевать я хотел на разные деликатные кушанья, я не из буржуйского сословия.

Аркадий смотал свои снасти, бросил в кожаную сумку окуней.

— Вы, я гляжу, поседели уже, — почтительно продолжал он, — а мы еще молодые, мы посильнее вас, мы вам поможем!

— Мы здорово надеемся на это, брат Аркадий!

— Будьте уверены. Вот! — И Аркадий хвастливо помахал своей рукой с каменной ладонью, хотя этот намек вряд ли был понятен соседу. — Ну, я пошел, извините.

— Стой-ка, Аркадий, а не устроят ли тебя мои окуни? — вдруг спросил сосед. — Возьми, а? По правде сказать, я в них не очень нуждаюсь… и не ем… Возьми!

Аркадий задумался.

— Что ж, — улыбнулся он, — окуни не деньги, возьму. Спасибо, если они вам не очень нужны! А то мамка ждет, что я с рыбой приду. Спасибо! Можете в любое время приходить и ловить здесь.

— Спасибо и тебе! — Сосед пожал Аркадию руку. — А на собрание я приду, еще увидимся.

Аркадий набил окунями сумку, сказал:

— Богатый улов! Узнать бы вашу фамилию, что ли…

— Фамилию, говоришь? — Сосед помолчал. — Фамилия у меня простая, русская…

Он взмахнул удилищем, стал пересаживать наживку.

— Ладно, не имеет значения, — махнул рукой Аркадий, нырнул в кусты и побежал.

— Счастливого пути! — крикнул вдогонку ему сосед.