Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост «цены» материнства в XXI веке

…Я оказалась в такой ситуации, когда ни отец ребенка, ни родственники мне не помогают. Пособия не хватает на оплату съемной квартиры. Пришлось взять несколько подработок, которые позволяют мне находиться дома. Пока ребенок не пополз, я могу работать в Интернете. Денег, которые я так зарабатываю, хватает на самые необходимые расходы, при этом время на работу я выкраиваю, недосыпая. Это очень тяжело. Когда ребенок поползет, я планирую взять няню и вернуться на работу…

Длительное пребывание в отпуске по уходу за ребенком может быть связано с рисками утраты профессиональной компетенции и самого рабочего места. В России руководительницы — единственная категория, стопроцентно возвращающаяся на прежнее место работы после «декрета». Сложнее всего вернуться на занимаемую позицию тем, кто трудится в неформальном секторе. В этой сфере почти в 13 % случаев работодатели не сохраняют за женщиной ее рабочее место. Тем современницам, которые до появления ребенка работали по найму у физических лиц и частных предпринимателей, отказывают в прежнем месте в 22 % случаев[272].

Однако ранний выход из отпуска по уходу за ребенком объясняется не только острой финансовой необходимостью. Профессия для карьерно ориентированных женщин становится основной составляющей идентичности. Инвестировав в профессиональное развитие несколько десятилетий жизни, специалистки высокого класса хотят продолжать ассоциироваться с символическим капиталом, заработанным в результате труда в публичной сфере и после появления у них детей. Говорит Е. 34. Менеджер, состоит в браке, растит двоих детей, менеджер в крупной компании:

…Я рада, что у меня есть и муж, и дети. Это приятно и важно для меня. Но это не все, что мне нужно. Я, например, очень люблю свою работу. На работе я чувствую себя важной и полезной. Я решаю там творческие задачи. А на детских площадках, где все эти «профессиональные» мамы собираются, чувствую себя очень некомфортно…

Важно отметить, что мотив дистанцирования от образа «матери-наседки» не единожды звучал в монологах карьерно ориентированных женщин, с которыми я разговаривала. Деловые женщины не хотят ассоциироваться с домашней рутиной, поскольку работа, связанная с заботой, имеет низкий социальный статус, в противовес значению престижа, которым наделяется труд в публичной сфере. Кейша МакБрайд, описывая свой опыт совмещения академической карьеры и материнства, проливает свет на чрезвычайно несправедливое общественное отношение к материнскому труду. Исследовательница, в частности, показывает, что, занимаясь просветительской работой в сообществах, волонтеры получают признание как сознательные граждане, занимающиеся социально полезной деятельностью, в то время как матери, делая то же самое — затрачивая время на поиск информации и прививая навыки и знания своим детям, — не обретают подобного престижного статуса[273].

Слепота в отношении материнского труда глубоко укоренена в языке. Работа, связанная с заботой, в разговорной речи обозначается эвфемизмом «сидеть с ребенком». Работающие дома матери в популярном воображении «сидят дома», в то время как отцы, например, «ходят на работу». Так, еще на этапе называния трудоемкое занятие, требующее вовлечения эмоциональных и физических ресурсов, приобретает значение праздного и непрестижного времяпровождения. Работа, не связанная с уходом за детьми, также часто ложится на мать, «раз уж она все равно сидит дома и ничего (важного) не делает». При этом ошибочно было бы предполагать, что карьерные устремления в наше время являются частным выбором «женщин-эгоисток», стремящихся к удовлетворению личных амбиций. Престижное значение образования как условия для достижения устойчивого финансового положения постоянно обсуждается в популярных медиа. В частности, в сюжетах о юных матерях, в которых выбор в пользу рождения детей до завершения образования часто стигматизируется как связанное с риском бедности безответственное поведение.