В то же время образование действительно играет важную роль в формировании благосостояния. Согласно данным исследования социального неравенства в Российской Федерации, среди относящихся к благополучным слоям населения преобладают люди, получившие высшее и превосходящее его образование, тогда как среди попадающих в категорию бедных высока доля людей с низким уровнем образования и квалификации[274]
. Параллельно в российском обществе отмечается ухудшение отношения к малообеспеченным группам населения. Стигматизация бедности приводит, в свою очередь, к ухудшению положения малоимущих, поскольку данные группы, стремясь скрыть свое истинное экономическое положение, сокращают расходы на нужды первой необходимости, приобретая товары, ассоциирующиеся с высоким социальным статусом, — мобильные телефоны престижных марок и т. д.[275]Социальную изоляцию малоимущих усугубляет культурное объяснение бедности как индивидуальной ответственности тех, у кого жизненных шансов меньше. Процесс стигматизации происходит посредством распространения риторики, утверждающей, что бедные «сами виноваты», поскольку «аморально себя ведут», «не ориентированы на карьерный рост», «склонны к зависимому и криминальному поведению» и часто воспитывают своих детей в «неполных семьях»[276]
. Проблема в том, что ввиду несправедливой структуры общества менее привилегированные группы оказываются отстраненными от доступа к ресурсам, открывающим новые возможности и позволяющим из бедности выбраться.Елена Ярская-Смирнова отмечает, что сокращение государственных программ социальной защиты в 1990-е годы, нехватка доступных услуг заботы о детях, растущая соревновательность на рынке труда и гендерное неравенство помещают матерей-одиночек в группу риска бедности. Семьи с детьми — самая многочисленная группа среди бедных людей в России, а мономатеринские семьи, особенно те, в которых заботятся о детях, имеющих хронические заболевания, подвергаются наибольшему риску[277]
. Таким образом, в новой экономической ситуации работа за пределами семьи часто — это просто условие выживания. При этом забота о детях помимо радости и удовольствий приносит проблемы и расходы, ставя современных матерей перед серьезными рисками.В последние годы в медиа стали появляться сюжеты о том, как некоторые мамы счастливо комбинируют заботу о младенцах с профессиональными обязанностями. В частности, на слуху случай итальянской политической деятельницы Личии Ронзулли, берущей на заседания Европейского парламента свою дочь Викторию с тех пор, как малышке исполнилось 6 недель. Многочисленные сообщения в СМИ, тиражирующие фото «растущей прямо в парламенте ЕС» Виктории, сопровождаются умилительными комментариями о том, что малышка «помогает работающей маме принимать важные политические решения»[278]
.Объясняя прессе свою позицию, Ронзулли отмечала, что, принося новорожденную дочь в парламент, она намеревалась привлечь внимание к проблемам политического участия женщин, заботящихся о маленьких детях в ситуации дефицита институционального ухода, не скрывая при этом, что осознает свои привилегии, поскольку не всякая мать может позволить себе взять ребенка на работу[279]
. Однако ставшие узнаваемыми глянцевые изображения Личии и Виктории, на мой взгляд, допускают инверсивное толкование первоначального замысла акции. Светящиеся благополучием и покоем фотографии матери, осуществляющей семейные обязанности без отрыва от профессионального участия, могут интерпретироваться как сообщение о том, что совмещать карьеру и материнство не так уж и сложно.За кадром, например, остается, что, откликаясь на потребности маленькой Виктории, Личия не все время может находиться на заседаниях. Сама политикесса говорит о том, что не каждое рабочее место, как и не каждый ребенок позволили бы подобному эксперименту осуществиться. Моя приятельница, растящая полуторагодовалую дочь, попыталась последовать примеру Личии и взяла свою малышку на профсоюзное собрание в вузе, в котором она преподает. Очень скоро маме пришлось ретироваться — девочка шумно исследовала пространство, парализуя работу всего коллектива. В одной из закрытых интернет-дискуссий, где обсуждался опыт Ронзулли, я разговорилась с интернет-пользовательницей, разрешившей мне привести здесь ее комментарий.
ЖЖ юзер