Дорогие гости

– Миссис Барбер не делилась с вами своими секретами? В субботу, в полицейском участке, она отчаянно цеплялась за вас, как за близкую подругу.

– Тогда она только что увидела тело своего мужа. И полагаю, цеплялась бы за любого человека, испытывающего к ней сочувствие.

– Никаких необычных посетителей в доме не припомните? Может, странные письма какие приходили? Записки?

– Вы меня уже спрашивали.

– Да, но вы же сами сказали, что тогда не могли толком сосредоточиться. Ничего не всплыло в памяти с тех пор? Возьмем день убийства, например. Вы и ваша мать обе упомянули в своих показаниях, что слышали такой шум, будто миссис Барбер занимается генеральной уборкой: передвигает мебель, вываливает все из шкафов и комодов. Мне вот какая мысль не дает покоя, мисс Рэй. Не странно ли, что миссис Барбер вдруг затеяла столь трудоемкое дело – в тогдашнем-то своем положении, о котором нам теперь известно. А не могла ли она… ну, просто собирать вещи – одежду и прочее – для какого-то путешествия?

Фрэнсис тупо уставилась на него:

– Путешествия?

– Для поспешного отъезда? Побега?

Она опешила:

– Нет! Нет, конечно же!

– Вы, похоже, совершенно уверены.

– Да, абсолютно.

– А вам известно, что жизнь мистера Барбера была застрахована и единственным выгодоприобретателем является миссис Барбер?

Вопрос был точно проволока, туго натянутая на уровне щиколоток: Фрэнсис запнулась об него и с размаху упала. Жизнь Леонарда застрахована? Ничего подобного ей и в голову не приходило. Она лихорадочно попыталась обдумать все вытекающие отсюда последствия. Но сейчас, под пронзительным взглядом инспектора, вообще перестала соображать что-либо. Фрэнсис облизала сухие губы:

– Нет, я этого не знала.

Он кивнул:

– Сержант Хит нашел страховой документ, когда разбирался в бумагах мистера Барбера. В «Перле» подтвердили его подлинность. Полис был оформлен сразу после бракосочетания и продлен в июле сего года – буквально через несколько дней после той самой вечеринки. Жизнь мистера Барбера застрахована на пятьсот фунтов.

Пятьсот фунтов! Сумма попросту ошеломила Фрэнсис. После долгого неловкого молчания она с усилием произнесла:

– Ну, мистер Барбер работал в страховании и хорошо знал свое дело.

– Да, не спорю.

– Мне кажется, вы готовы ухватиться за любое обстоятельство, для вас удобное, чтобы вывести из него самые дикие умозаключения…

Стоп! Она не должна терять самообладания, как вчера! С минуту инспектор выжидательно смотрел на нее, а потом, поняв, что продолжения не последует, закрыл блокнот и сказал успокоительным тоном:

– В общем-то, вы правы. Говорю же, я обязан рассмотреть все возможные версии; не сделать этого было бы несправедливо по отношению к убитому. Надеюсь, вы будете держать в уме мои вопросы? И сразу дадите мне знать, если вдруг что-нибудь припомните? Все это неприятно, понимаю, – особенно для таких добропорядочных дам, как вы и ваша матушка. Но к сожалению, даже самые добропорядочные люди иногда оказываются втянутыми в пренеприятные истории. – Он встал. – И да… вы меня очень обяжете, если не станете рассказывать о нашем разговоре миссис Барбер. Полагаю, вы с ней общаетесь?

Что это, очередной вопрос с подвохом?

– Я ни разу не виделась с миссис Барбер после дознания, – ответила Фрэнсис, поднимаясь на ноги.

– Да? Я собираюсь зайти к ней сегодня. Хочу сообщить, среди всего прочего, что мы получили ответ из полицейской лаборатории. Мы не ошибались насчет волос, обнаруженных на пальто мистера Барбера. Несколько из них, несомненно, принадлежат миссис Барбер. Несколько… – Он ненадолго умолк, убирая блокнот обратно в карман и не сводя глаз с Фрэнсис. – Несколько по всем признакам совпадают с вашими. Один определенно с головы мистера Уисмута. А остальные неизвестно чьи. Возможно, они вообще ничего нам не дадут, но… никогда ведь не знаешь наперед. Не исключено, что они еще пригодятся впоследствии.

Теперь инспектор держался почти дружелюбно. Он застегнул пальто, обронив замечание по поводу погоды, не по сезону холодной. Фрэнсис вышла с ним в холл, и при виде своих грязных следов на почти уже высохшем полу он снова сделал извиняющееся лицо:

– Ох, боюсь, я добавил вам работы.

Фрэнсис направилась к двери:

– Ничего страшного. Здесь всегда есть какая-нибудь работа.

– Которую, похоже, приходится выполнять в любое урочное и неурочное время… Вы одна управляетесь по хозяйству? Я заметил, у вас нет прислуги.

– Да, все на мне. Прислуги мы лишились еще в войну. Но я давно привыкла.

Ей не терпелось избавиться от него поскорее. Она уже взялась за дверной замок, но, обернувшись, увидела, что инспектор замедлил шаг и внимательно озирается вокруг: смотрит на лестницу, на сдвинутые со своих мест предметы обстановки; задерживает взгляд на громоздком дубовом шкафу, явно удивленный, что у Фрэнсис хватило сил оттащить его от стены. Кемп перевел глаза на саму Фрэнсис – сначала на ее плоские домашние туфли, затем на бедра, на плечи, на поднятую руку, на голые сильные запястья.

Наконец он взглянул ей в лицо, со слабой странной улыбкой: