Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь

Няни должны были выполнять свою работу с любовью. При этом у многих из них были свои собственные семьи, которым они не могли уделять достаточно времени из-за того, что нужно было заботиться о чужих детях. Они столкнулись с проблемой «второй смены» задолго до того, как появился этот термин: дома им приходилось бесплатно заниматься той же самой нудной работой, которую они выполняли за деньги в чужих домах. В 1930–1940-е годы, когда благодаря организованным действиям промышленных рабочих и реформам «Нового курса» рабочему классу удалось добиться повышения заработной платы и сокращения продолжительности рабочего дня, домашние работники трудились в прежнем изнуряющем режиме по 80–90 часов в неделю. Как и Адела Силли, они проводили гораздо больше времени с нанявшей их семьей, чем со своей собственной[162].

* * *

Домашние работники и прежде оказывали сопротивление, но с переходом к «Новому курсу» и успехом рабочих организаций начали размышлять о возможности создания профсоюза. Подобно Силли, они хотели провести более четкие границы между работой и домом, установить пределы возможных требований со стороны работодателей, ясно дать понять, что труд, которым им приходится заниматься в чужих домах, – это настоящая работа, которую нельзя выполнять, руководствуясь одной любовью.

«Новый курс» представлял собой результат компромисса внутри Демократической партии между либералами, выступавшими за равноправие белых и чернокожих, и расистами с Юга. По этой причине действие Закона о справедливых условиях труда (FLSA), определявшего минимальный размер заработной платы и устанавливавшего выплаты за сверхурочную работу, не распространялось на домашних работников и крестьян. Кроме того, перечисленные категории граждан остались лишены социального обеспечения. Государство, проводя реформы «Нового курса», призванные положить конец Великой депрессии, по-прежнему считало, что чернокожим женщинам должно заниматься работой по дому и уходом, тем самым подкрепляя идею об их «естественном» предназначении. Домашние работники надеялись, что они получат хоть какие-то гарантии после создания Национальной администрации восстановления (NRA)[163], но эти надежды не оправдались. Среди представителей класса нанимателей встречались отдельные сторонники реформ, но даже они в большинстве своем не одобряли государственное вмешательство в дела частных домохозяйств. В ответ на призывы ввести регулирование домашнего труда начальник отдела корреспонденции NRA А. Р. Форбуш написал: «Действие существующих законов не распространяется на дома частных лиц. Даже если соответствующий закон был бы принят, мы не смогли бы осуществлять предусмотренные им меры на практике»[164].

И тогда домашние работники начали объединяться. Можно сказать, что их профессиональные организации продолжали дело бастующих прачек, которые первыми стали добиваться признания ценности своего труда. Теперь все домашние работники также боролись за право существовать отдельно от своей работы, за то, чтобы их воспринимали как полноценных людей, жизнь которых не сводится к мытью полов и уходу за детьми. Требуя улучшения условий труда, они подчеркивали, что над жизнью американцев по-прежнему довлеет наследие рабства. В Нью-Йорке в те годы домашние работницы часто искали клиентов на улицах, и это явление окрестили «невольничьим рынком Бронкса». Элла Бейкер и Марвел Кук так описывали места, где работал «рынок»: «Здесь люди продают свой труд за мизерную плату, а человеческая любовь превращается в товар. Но назови это „любовью“ или „трудом“ – люди вынуждены идти на эти сделки из-за нужды». Унизительные условия подтолкнули женщин к самоорганизации: они требовали, чтобы с ними перестали обращаться как со скотом[165].

Женщины действовали совместно с общественными организациями, боровшимися за гражданские права. Домашние работники сыграли ключевую роль в бойкоте автобусных линий в Монтгомери в 1955–1956 годах[166]: они занимались сбором средств, объединялись с соседями и, конечно же, добирались на работу и с работы пешком, отказываясь пользоваться автобусами. Как объясняет историк Премилла Надасен, они возглавили движение, мобилизовав на бойкот работников других сфер, и разработали концепцию «коллективного сообщества», которое «сыграло важнейшую роль в противостоянии домашних работников со своими работодателями». Стремление защитить человеческое достоинство, ставшее причиной бойкота автобусов, также имело большое значение для домашних работников, бросивших вызов работодателям. Кроме того, в южных штатах автобусы стали тем местом, где домашние работники могли агитировать за улучшение условий труда[167].