Дорого да мило

— Почему вы не думаете, что на вашего отца напали с целью ограбления? Я полагаю, вы считаете, что это было заранее обдуманное убийство, замаскированное под случайное ограбление. Ладно. Так вот, я и хочу знать, почему вы так решили, во-первых, а, во-вторых, каких действий ждете от меня. Короче говоря, сущие пустяки.

Она медленно сглотнула. Еще не успев войти сюда, она решилась поделиться со мной своими подозрениями, она копила и собирала факты — теперь настала минута изложить их вслух, а для большинства людей это трудно. Рука ее нырнула в сумку, вытащила пачку сигарет, а из пачки — самокрутку, содержимое которой совершенно точно не имело отношения к американской табачной промышленности.

— Ничего, если я?..

Я только пожал плечами в ответ. Мне-то что? Странно, что она спросила разрешения. Жители Нью-Йорка не слишком щадят чувства других людей, куря у них на глазах марихуану. А эта — женщина культурная, спрашивает еще... Она прикурила и глубоко затянулась, но кружок тлеющей бумаги и табака сдвинулся к ее губам всего лишь на полмиллиметра. По этому и по тому, что комната наполнилась дурманящим душным запахом, я заключил, что не меньше трети в ее завертке составлял кокаин. Еще два раза как следует затянувшись, она сказала:

— Я поняла вас, мистер Хейджи. Мы с отцом были очень, что называется, близки. Это не так часто бывает в богатых семьях — по крайней мере, в тех, что мне известны. Мы любили друг друга; папа уверял, что у меня потрясающее деловое чутье. — Она помедлила мгновение и продолжала: — То есть я хочу сказать: он доверял мне. — Она снова затянулась едким дымом, привычно задержав его в легких. — Месяц назад он сказал, что намерен изменить свое завещание. Кое-что... Кое-кто открылся ему с новой стороны.

Тут она выпустила дым, направив его струю вверх, к своему гребню. Я глядел на это сероватое облачко и пытался уразуметь, что стоит оно больше вполне пристойного обеда или бутылки «Джилби». Глядел и ждал дальнейшего. Может быть, у Лоррэн все же найдется материал для дела. Мне так сейчас нужно дело.

— А какие-нибудь доказательства у вас есть? — спросил я, чуть погодя.

— Не знаю, — ответила она честно. — Думаю, отец зафиксировал эти изменения, а бумаги хранил в одном из своих сейфов в банке. Пока я их не искала — незачем было. Мы можем сравнить эти заметки с текстом имеющегося завещания. Это даст вам зацепку — сузит поле поиска.

— А почему бы вам не обратиться в полицию? Это как раз ее профиль.

Глянув на меня пристально, она снова сделала ползатяжки и ответила:

— Не уверена, что могу доверять властям, мистер Хейджи. Отец был богат — догадайтесь сами, какой суммой исчислялось его состояние и на что могут пойти люди, чтобы завладеть им. Я наслышана о царящей в полиции коррупции. Я хочу узнать правду, мистер Хейджи, но не хочу, чтобы меня из-за нее убили.

Разумно. Если у нее есть деньги, она может нанять меня — и приятная перспектива откроется передо мной. Не уверен, что смогу помочь ей, но заработать сумею в любом случае. Оставался последний вопрос, и я его задал:

— А почему вы решили прибегнуть к моей помощи?

— Вы, ища работу, написали в одну из компаний, принадлежавших отцу. И я случайно наткнулась на ваше письмо. Там говорилось, что вы служили в военной контрразведке, потом — в питтсбургской полиции, а теперь переехали в Нью-Йорк и предлагаете свои услуги. Я рассудила так: вы в городе всего несколько недель — значит, вас еще не успели купить с потрохами. — Взгляд ее стал острым, пронизывающим. — Кажется, я не ошиблась.

— Потроха мои пока никого, кроме вас, не привлекли, — сказал я, и она улыбнулась — сердечно и доверчиво.

Раздавив окурок в пепельнице, Лоррэн сказала:

— Знаете, а вы не похожи на сыщика.

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю, — ответила она и с каким-то новым выражением, которое я бы определил как «наивное лукавство», спросила: — Мы могли бы обсудить этот вопрос за обедом, хотите?

— Я без галстука.

— Ничего.

— Обед за счет клиента — так принято.

— Хорошо, но и ресторан тоже выбирает клиент. Идет?

Идет. Клиент может даже получить меня на десерт, если захочет. Брыкаться я не буду. Сначала надо стать платежеспособным, а уж потом — привередливым. Кстати, о плате:

— Вы ведь еще не знаете моих расценок, мисс Морган.

Она ответила, что не знает и знать не хочет. На всякий случай, я предупредил ее:

— Я в Нью-Йорке новичок, но, смотрите, аппетит у меня — как у старожила. Недешево вам обойдусь.

— Дорого да мило... — бросила она, полуобернувшись.

Я был совершенно с ней согласен и заверил, что целиком полагаюсь на ее вкус в выборе ресторана. Мысленно приказав себе не есть салат щипцами для омаров, я захлопнул за нами свою безымянную дверь и покорно последовал за мисс Лоррэн Морган.

* * *

Обед наш имел место быть в китайском квартале, в ресторане, доступном далеко не каждому. Не знаю, может быть, ей хотелось говорить, не опасаясь, что официанты подслушают. Ее дело.