Дорого да мило

Итак, обнаружилась группа доморощенных кустарей-террористов, о которой за последние два года ничего не было слышно. Пресса получила материал для заголовков, моя клиентка — невразумительное объяснение, а на мою долю выпало размышлять — кто же в самом деле решил поправить Лоррэн прическу тремя зарядами 22-го калибра?

По дороге я продолжал ломать голову. Бандероль была компактной и легкой, хотя какой-то умелец вложил в нее устройство, которое, срабатывая, выстреливало тремя пулями разом. Если бы Лоррэн сорвала проволочку... Радио сообщило, что на подозрении — две нью-йоркских и одна иностранная группировки. Быстро, однако, распространяются тут новости. Сообщение означало, впрочем, что не подозревают никого: раз никто не пострадал, полиции незачем особенно суетиться. Да если бы и были жертвы, не стоило бы ждать от полиции слишком многого.

Уяснив, что я — не мойщик окон в компании «Морган Корпорейшн», а частный сыщик, приглашенный мисс Морган, меня оставили в покое. Смешно, ей-богу. Во всех теле— и кинодетективах только одно соответствует действительности: частный сектор находится на подозрении у полиции. Когда я носил бляху, я тоже не слишком доверял частникам. А тут — ничего подобного, А может, здешние полицейские не смотрят телевизор и в кино не ходят? Может, они только оперу любят? А может, Лоррэн была права, когда уверяла, что полиция — в доле? Короче говоря, блюстители закона оставили странное впечатление: особенно один, тот, который снимал с Лоррэн показания, жуя при этом кусок пиццы и добавляя ее крошки к кусочкам штукатурки на столе.

Перестав задумываться над сверхъестественным дружелюбием нью-йоркских полицейских, я получил деньги по чеку, выписанному Лоррэн за обедом. Потом еще раз оглядел клочок обертки с адресом, но он не навел меня ни на какие мысли. Никаких зацепок. Почерк мог принадлежать кому угодно. Я очень надеялся на черновики нового завещания — он мог пролить кое-какой свет, — но ознакомиться с ним мне удастся лишь после того, как мы с Лоррэн отужинаем и она отпустит прислугу домой.

Я знал, что Лоррэн уже выяснила, в каком банке держал покойный отец эти документы, и забрала их домой.

А ужин был замечательный. Мне еще не приходилось есть в комнатах, где могло поместиться две мои квартиры. Мне было приятно от того, что Лоррэн делала все, чтобы мне было приятно. А когда лакей налил мне, не дожидаясь просьбы, вторую чашку кофе, я и вовсе почувствовал себя личностью. Потом Лоррэн вышла из столовой и через минуту вернулась с пакетом. Когда я спросил, что там, она сказала:

— Вскройте, сами увидите. Этот не взорвется.

Я содрал оберточную бумагу и обнаружил коробку, а в коробке — шляпу. «Папина», — сказала Лоррэн. В некотором недоумении я повертел ее в руках и надел на голову. Пришлась впору. Лоррэн это почему-то обрадовало.

— Вот теперь вы и впрямь похожи на сыщика.

То-то радость. Но Лоррэн ликовала, а я уже успел заметить, что ликуюшие клиенты раскошеливаются охотней. Ну что ж, подумал я, придется воспитать в себе любовь к шляпам — хотя бы ненадолго. В конце концов, чтобы ублажить женщин, мне приходилось совершать и более глупые поступки.

Когда лакей — его звали Дживз[1]— убрал со стола кофейник и чашки, я предложил:

— Отправимся в святая святых, займемся делом?

Она кивнула, веселость ее исчезла, и мы направились в кабинет. Там она усадила меня у стола, вручила наброски и черновики завещания и, когда я погрузился в чтение, пошла сказать лакею, что на сегодня он свободен. Дочитав, я достал выписанные в столбик суммы из завещания мистера Моргана. Расхождения были налицо и очень многое проясняли.

— Ну-ка, взгляните, — сказал я вошедший Лоррэн. — Есть кое-какая перетасовка, и вот у этих троих вполне могут появиться претензии.

Посмотрев на фамилии и цифры, она согласилась. Прежде всего члены клуба, в котором состоял мистер Морган. По старому завещанию каждому причитались изрядные деньги, по новому — ни цента. Его душеприказчик, некий Карл Ларкин, по старому завещанию наделенный большими правами, теперь вынужден был потесниться и уступить их Лоррэн. Впрочем, нового-то завещания не существует: мистер Морган не успел его оформить. Интересней всего было, однако, то, что несовершеннолетний брат моей клиентки Ричи в черновиках вообще не значился.

— Забавно, не правда ли? Ну-с, кого же вы подозреваете?

— Я? Я... Я не знаю... То есть...

— Не волнуйтесь, выводы делать рано. Конечно, ваш братец мог сделать это. Так просто, из принципа, для торжества справедливости. А этот самый Карл Ларкин в свою очередь дорого бы дал, чтобы вас обоих в помине не было. Вашего отца — чтобы он не смог уже ничего изменить, а вас... А вас — чтобы вы не занимались тем, чем занимаетесь в настоящую минуту.

— Ну, а клуб?

— Пока не знаю. Все может быть. У нас слишком мало данных. — Я сдвинул шляпу на затылок. — А почему все же мистер Морган собрался лишить Ричи наследства?

Лоррэн в замешательстве опустила глаза.

— Ему не нравилось, как Ричи ведет себя... Он не одобрял некоторые его привычки... Их взгляды на жизнь не совпадали...