Дорого да мило

— Сестрица тебя еще не ввела в курс дела? Ай-ай-ай, Лоррэн, как не стыдно? Вечно мне приходится все делать самому. Ну, попробуем угадать, в чем ты хочешь разобраться. Тебе, наверно, интересно, кто пришиб старичка Ральфа Моргана? Я угадал? Ну, разумеется. — Он отделился от стены и явно собирался спуститься по лестницу. — Я! Я пришиб! Вот здесь, на этом самом месте. — Он сошел на несколько ступенек. — Это было несложно. Трах-бах — и готово. Старичку Ральфи не нравились мои пристрастия и мои приятели. — Он снова улыбнулся, но теплых чувств эта улыбка не вызывала. — Жаль, что ты не был с ним знаком. Он бы тебе пришелся по вкусу. Славный был старикан, без закидонов — нормальный, вроде тебя, вроде Лоррэн...

Произнеся имя сестры, он вдруг проворно завел руку за спину и выхватил заткнутый за пояс джинсов револьвер. Прежде чем я успел рвануться к нему, прежде чем он успел навести оружие на кого-либо из нас, у меня за спиной грянул выстрел, и Ричи рухнул навзничь. Уже падая, он нажал на спуск, но пуля ушла в потолок. Я смотрел, как он катится по ступенькам, и жизнь уходит из него, забрызгивая кровяными сгустками ковер и стены.

Я обернулся. Лоррэн, выронив револьвер, кинулась ко мне, и снова я обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе, не сводя глаз с распростертого тела Ричи. Судя по всему, он свое отбегал.

Лоррэн била крупная дрожь: она была потрясена, но мне почудилась нотка облегчения. Сразу понять, что это было за облегчение, я не мог, но счел, что предъявить полиции труп родного брата — отличный способ отвлечься.

И потому, не слишком задумываясь о последствиях, я подвел Лоррэн к телефону в надежде на то, что ее связь с капитаном Филипсом упрочится еще больше. И что текущие по ее щекам слезы — непритворны.

* * *

Несколько дней спустя я сидел у себя за столом, составляя договор с моей клиенткой — второй по счету. Ее звали Шейна Тейлор, она была подругой Лоррэн и хотела, чтобы я последил немножко за ее мужем. Она читала обо мне в газете, а Лоррэн рассказала ей, какой я молодец во всех отношениях. В итоге нашим девизом и боевым кличем стало: «вот-вам-чек-мужа-вон-деньги-мне».

Я согласился взять ее дело: супружеские измены — это хлеб частного сыщика. Чек, врученный мне Лоррэн, обеспечивал переход на трехразовое питание, причем весьма основательное. Тем не менее, догадываясь, что ничто не вечно под луной, я решил не отказываться и от подругиного дела. Я уговорил себя, что не могу оставить в беде женщину, повинную лишь в том, что муж разглядел, какова она есть на самом деле, и нашел то, что ему требовалось, где-то еще. За такое следует карать беспощадно, как полагается у нас в Нью-Йорке.

Итак, я прикидывал, как бы половчее прижучить бедолагу-мужа, и вдруг поймал себя на том, что размышляю вовсе не об этом, а о гибели Ральфа Моргана. Конечно, его убил Ричи и, может быть, даже названная им причина соответствует действительности. Но вел он себя неадекватно обстоятельствам и совершенно не похож был на загнанного в угол. Наркотики? Вполне вероятно, что они укрепляли его боевой дух. Результаты вскрытия подтверждали, что гуляло в нем этого добра предостаточно.

Полиция проявляла чудеса терпимости и шла нам навстречу решительно во всем. Может быть, она вообще не любит устраивать неприятности богатым людям, но, согласитесь, мы с Лоррэн наделали делов, замять которые не так-то просто. Тем не менее люди в форме согласились помочь нам. Конечно, я был очень рад, что из меня не вытягивают жилы, допрашивая о том, как именно кончил свои дни Кении. Хорошо, что Лоррэн имела право на «хранение и ношение», и пушка ее была зарегистрирована как полагается. Так что можно на законных основаниях дырявить окружающих и дальше. И последствий не опасаться.

Рад ябыл и тому, что полиция, утершись, признала, что версия о террористах была чистым вздором, а я действовал совершенно правильно. Приятно было, когда Лоррэн показала Карлу Ларкину черновик завещания, по которому ей переходила часть прав душеприказчика.

Все увязывалось воедино как нельзя лучше. Службу в армии Кении проходил в специальных частях, где его обучали подрывному делу. Обыск в квартире Ричи позволил установить, что бандерольку мастерили именно там. То есть мастерил ее Кении, а отправлял Ричи. Ричи же пристукнул старого Моргана, а Лоррэн помогла свершиться правосудию.

Да, все обстояло именно так. Но одна мысль не давала мне покоя: слишком уж все оказалось просто и ясно. И черновики нашлись в банковском сейфе, и почерки совпали, и Кении, любовник Ричи, пришел вовремя, и папа с сыном всерьез конфликтовали, а тут и драматическое признание на лестнице, и меткий выстрел Лоррэн, спасший жизнь ее возлюбленному, то бишь частному детективу Джеку Хейджи.