Дорогой чужого проклятия (СИ)

Риана и Шеррайг бросились к Гио и вытянули его на мостик, контрабандист стал что-то говорить — я не слышала, лишь видела как шевелятся губы, но тут Шеррайг отшвырнул их с Рианой на противоположный берег — силён!; и резко развернулся навстречу поднимающейся из воды голове. Огромная, синяя, на толстой длинной шее — всё та же змея? — она шипела и раскачивалась, поднимаясь всё выше, и вот уже нависла над элронцем. У меня внутри просто всё оборвалось — я не думала о проклятии, и что без элронца я проживу всего ещё недели три, нет, я точно знала — моя жизнь закончится в тот же момент, когда не станет Шеррайга. И пусть он исчезнет из моей жизни очень скоро, пусть обращает внимание на каждую эльфийку в каждой таверне — только бы жил. Без него мир станет тусклым и неправильным.

Шеррайг же тем временем зашипел в ответ не хуже змеи, кажется, даже выпустил клыки. Похоже, вся маскировка летела к чертям. Они шипели друг на друга минуты три, но мне эти двести секунд, как ни банально звучит, показались вечностью. Я обмирала и стискивала до боли руки каждый раз, когда шипастая голова подавалась вперёд — всё же габариты были неравны. Да и вдруг ядовитая она? Наконец, голова, качнувшись последний раз, быстро и тихо ушла под воду.

А Шеррайг повернулся к нам. Принять его за человека теперь было невозможно: хищные серебряные глаза, клыки и уж точно не человеческий, пробирающий до костей голос:

— Сейчас вы все… — серебряные глаза требовательно осмотрели нашу малочисленную группу, — все!.. поклянётесь никому, никогда, никоим образом: ни словом, ни делом, ни молчанием не давать понять, что видели здесь что-то, выходящее за рамки способностей человека. Гио утерял свою дудку перед самым выходом из леса. Кого не устраивает, может идти дальше сам. Всё равно из леса не выйдет. — Тут Шеррайг как-то плотоядно ухмыльнулся. И обернулся на Гио с Рианой. — Вы тоже клянётесь.

Мы все поклялись. И я в том числе. Хотя, вообще-то, то, что Шеррайг не остановил меня от клятвы, здорово портило настроение. Конечно, я не собиралась ему вредить и рассказывать кому-либо что-либо, но мне хотелось, чтобы он мне доверял. И хотелось быть для него особенной, да. Правда, учитывая историю с Мэрроем, доверять людям у элронца особых оснований нет. А тем более, девчонке, которую он знает всего-то несколько дней, — признала я, скрепя сердце и стиснув зубы. А то, что он ответил мне на поцелуй — так достаточно вспомнить ту эльфийку, Элизу — то, как он на неё смотрел. И его слова про большое количество в мире красивых женщин.

Теперь элронец шёл впереди. За ним — Риана, потом я, за мной — Гио, а за ним вроде маячил Альберт, дальше не видела, так как оглядываться на ходу было чревато — местность пошла неровная, а шёл элронец быстро. И держаться теперь было не за кого.

Пару раз Шеррайг на кого-то нарычал — один раз я даже успела заметить исчезающий в кустах длинный полосатый хвост. Но элронец даже не притормозил. Я уже совсем устала и начала спотыкаться, один раз даже упала, Гио тут же помог мне подняться, а Шеррайг даже не обернулся. И это добавило жару в и так уже почти кипящий котёл моего раздражения, замешанного на усталости и обиде.

И это за него я переживала час назад? Да он тут, в лесу, самый опасный — кого угодно замучает. Сволочь. Красивая, элронская сволочь. Я дико злилась, и злость помогала идти дальше и не ныть. Вдобавок ко всему, мне захотелось в туалет, но о том, чтобы попросить остановиться, и речи не шло. Когда кто-то сзади — кажется, Хосе, попросил притормозить на минутку, Шеррайг ответил ему что-то типа «Делай в штаны или терпи». Надо ли говорить, что все терпели. И, наверняка, как и я, костерили про себя элронца на разные лады.

В какой-то момент Шеррайг раскинул руки по сторонам и от них потянулись еле заметные линии, как бы отделяющие наш отряд от леса. Видимо, от усталости, мне мерещилось, что лес за этими линиями поплыл и стал меняться. Мне даже показалось, что деревья становились кустами, расплывались в траву, и даже какая-то лужайка превратилась в тигрёнка — я недоверчиво потёрла глаза.

Впрочем, вскоре элронец руки опустил и даже замедлил шаг, лес стал вести себя как обычно, и ещё минут через двадцать мы вползли на ночную стоянку. Если я правильно помню маршрут — это последняя ночь в лесу. Аллилуйя!

Устало опустилась, даже почти упала, прямо на траву, как и все остальные. На ногах остались только Гио и Шеррайг, они проходили по периметру площадки, изредка останавливаясь и тихо переговариваясь. Мне не хотелось уже ничего — я даже в туалет перехотела. Ощущала только ноющую боль в ногах и царапинах на щеке. И была смертельно обижена на Шеррайга. Последний час меня поддерживали исключительно рисуемые в воображении сцены, как он подходит ко мне и заговаривает, а я гордо отворачиваюсь, давая понять ему всю глубину его вины, и повергая в пучину раскаяния.