Дорогой чужого проклятия

И почему я не задушила его цепью? В этот момент я ненавидела себя за слабость. Ведь могла бы хотя бы попробовать… а теперь… теперь… они разделят моего Шеррайга на троих, как торт или бутылку вина. И мне всё равно, что будет со мной… После него меня тоже уже не будет. Потому что я могла его спасти и не спасла. Струсила. Понадеялась, что он сам, как всегда, сам спасёт и себя, и меня. Глупая, трусливая Ая. Ты же читала сказки, должна была понимать, что долго и счастливо не бывает, когда старается только один, а второй просто ждёт, сложив лапки… Ну, так что уж теперь?

– Как Вы вообще оказались вместе? – не унимался Мэррой. – Он ведь нелюдим, настоящий бирюк.

“Это ты его сделал таким!” – хотелось кричать мне. Но я угрюмо молчала.

– Хотя ты, я смотрю, тоже тот ещё бирюк, – как-то даже доброжелательно улыбнулся враг, и я не выдержала:

– Послушайте, что Вам надо?

– Поговорить, – вздохнул Мэррой.

– Совесть спать мешает? – огрызнулась.

– Знаешь, – продолжил травить мне душу этот гад, – у меня ведь никогда не было более близкого друга, чем Шеррайг…

“…потому что я убивал их всех раньше” мысленно закончила я. Но только мысленно. Пока.

– С ним было ощущение, как будто ты попал в сказку, – сказал Мэррой, и я невольно вздрогнула, настолько точно он сформулировал мои собственные ощущения. – Я был готов на всё ради него… он мне как брат был! Мы вместе занимались наукой, планировали эксперименты… но он меня предал. Предал и попытался убить, – горько вздохнул лорд.

Я молча слушала и совершенно не верила. Потому что я знаю Шеррайга. И ещё потому, что сердце жгло огнём – лорд явно пытался на меня влиять. Вот только зачем?

– Промахнулся? – равнодушно поинтересовалась я, когда пауза слишком затянулась.

– Не справился с отобранными силами и сам чуть не погиб, скорбно проговорил Мэррой задумчиво рассматривая мою… что-о-о?!

Тут я, признаюсь, струсила. В целом доме больше никого, и он без кандалов, а я в браслете, который никуда меня не выпустит. Но обошлось – Мэррой перевёл взгляд обратно на моё лицо и погрустнел. А я про себя горячо возблагодарила предусмотрительного Шеррайга за очередную не сильно приглядную внешность. И за то, что она до сих пор держалась. Я, конечно, размышляла о том, что перед смертью надо успеть кое-что попробовать, но не с Мэрроем. Точно не с ним.

Когда он, наконец, ушёл, а я, кстати, так и не поняла зачем приходил, я так и так вертела в своей голове кусочки головоломки, но в цельную картинку они складываться не спешили. Почему-то вдруг вспомнился первый курс в Высшей Школе Целительства.

“Целитель может всё!” – говорила нам Марита Велья – седая благообразная старушка, с неожиданно тёмными и жёсткими глазами. Преподавала она нам психологию целительства, самый бесполезный предмет, как мне тогда казалось. Да и не только мне – на её лекции почти никто не ходил. Я ходила – я принципиально посещала все занятия, но искренне недоумевала – зачем нам это. А теперь вот вспомнилось…

Целитель может всё: срастить переломанные в крошку кости, вырастить новую руку, – тут в аудитории начинались перешёптывания, дескать, старушка того, свихнулась, ведь всем известно, что есть разумные ограничения, целители не всемогущи, с того света не возвращают, отрезанные конечности не выращивают. Она же в ответ только усмехалась: это потому, что вы, как и большинство людей, никого, кроме себя самих, не любите. А те, кто смог по-настоящему отказаться от себя и полюбить людей, долго не живут – сгорают. Потому что не могут не помогать.

Признаюсь честно, люди в основном мне довольно симпатичны, но, как и все мои сокурсники, я совершенно не горела желанием положить свою жизнь на алтарь исцеления. В целители я пошла не столько по зову сердца, сколько потому, что был дар, и, главное, целителей обучали бесплатно. А лишних денег, да и вообще денег, у моей семьи не было.

За размышлениями и воспоминаниями я заснула, и мне снилась опять женщина без возраста с веретеном и ножницами – вот привязалось-то, она смотрела на меня и говорила: “Целитель может всё!”, а после снилась Марита, она твердила: “Откажись от себя”. Но я не понимала. И даже когда я вспомнила полушутливое утверждение Шеррайга, что целители годятся лучше всего, всё равно было непонятно. Сам же элронец говорил, что в одном человеке энергии слишком мало, так что даже отдай я ему всё, это не спасёт.

А утром ко мне опять зашёл Григ.

– Послушай, – сказал он. – Я чувствую, что что-то идёт не так. Мэррой где-то врёт, но он чертовски хороший менталист, и поймать его на лжи невозможно.

Я молча смотрела мимо него, он что, серьёзно думает, что я буду помогать по своей воле? Им?