Дорогой Эван Хансен

И необходимо. В том состоянии, что я находился, я бы не пережил переезда в колледж. На этот раз я внял совету доктора Шермана и пошел работать туда, где мне волей-неволей приходится взаимодействовать с людьми.

– Могу сделать вам семейную скидку в «Поттери барн». Если вас интересуют товары для интерьера по завышенным ценам.

– Знаешь, не сейчас.

– О'кей, но если ты передумаешь, то учти, я буду работать там еще не больше нескольких месяцев, так что мое предложение будет действовать недолго.

Она тихо смеется, а потом поворачивается к саду и собирает волосы так, что все они оказываются на одном ее плече.

– Я всегда представляла вас с Коннором здесь, – говорит Зо. – Несмотря на то что, разумеется…

Вот мы и дошли до главного. Заходить так далеко невыносимо, но это надо обязательно сделать.

– Я здесь впервые. То есть я проезжал мимо тысячу раз. Думал остановиться и выйти из машины, но, не знаю, у меня было такое чувство, будто я этого не заслуживаю.

Мы с ней смотрим вдаль.

– Тут хорошо, – говорю я. – Мирно.

– Мои родители все время сюда приезжают. Каждый уик-энд мы устраиваем пикники. Это поддерживает их. Очень. То, что есть этот сад.

Чувствую облегчение из-за того, что с ними все в порядке. У меня начинает щипать глаза. Они пощадили меня. Дали мне шанс. Мне до сих пор трудно поверить в это.

– Твои родители. Они могли рассказать всем. О том, что я натворил.

Зо вдыхает в себя загородный воздух.

– Это было нужно всем.

– Но это не значит, что я поступил хорошо.

– Эван, – говорит она, заставляя поднять на нее глаза. – Это спасло их.

Опять смотрю вниз. Рядом с моей кроссовкой лежит камешек, готовый к тому, чтобы я его пнул. Иногда ненависть к себе перевешивает у меня все остальное, и тогда мне становится жаль, что правда так и не вышла наружу.

– Как твоя мама? И вообще вся семья? – Зо тут же понимает, что семья тут не совсем правильное слово, но не может подобрать другого.

– У нее все хорошо. Она тоже взяла себе немного свободного времени и получит диплом позже, чем собиралась. Но он почти у нее в руках. А мой папа – ну, у него теперь ребенок.

– А ты – старший брат.

В общем-то да, но я не ездил туда, чтобы сыграть эту роль. Однако такая поездка значится в моем списке. Большую часть внимания в последнее время я уделял другому брату. Мерфи решили не преследовать меня. Наверно, это действительно было так, но в итоге получилось наоборот: они взвалили на меня бремя, которое никогда меня не отпускает. Бремя, ставшее ответственностью. И только сейчас я учусь реализовывать ее.

– У меня для тебя кое-что есть, – говорю я.

Я вижу, как она напрягается. Понятия не имею, получила ли она посланный мною ежедневник, но это подарок совсем другого рода.

Она с нетерпением ждет, пока я достаю из кармана телефон. Нахожу то, что нужно, и показываю ей снимок. Ее глаза становятся шире, она берет телефон.

– Я видела эту фотографию, но кто это?

Она смотрит на ту самую фотографию Коннора, которую видели все. Вот только этот снимок целиком, и на нем не один Коннор, а еще и…

– Мигель, – говорю я. – Он был другом Коннора.

Она внимательно смотрит мне в глаза:

– Правда?

Я киваю.

Когда Мигель показал мне эту фотографию в тот день перед супермаркетом, я смотрел на нее в таком же ошеломлении, с каким сейчас на нее смотрит Зо. А потом он показал мне и другие снимки. И еще сообщения Коннора. Не воображаемые, сфабрикованные письма, но слова, действительно написанные им. Я почувствовал себя одновременно больным и выздоровевшим. Больным, потому что я был самозванцем, увидевшим нечто подлинное. Выздоровевшим, потому что необходимость притворяться исчезла. У Коннора был друг.

– Они кажутся такими счастливыми, когда вместе, – говорит она.

– Да. – Лезу в карман и вручаю ей сложенный лист бумаги. – Я пришлю тебе снимок. А это номер телефона Мигеля. На случай, если ты захочешь спросить его о чем-нибудь.

Я долго размышлял над этим своим решением. Зачем привлекать внимание к тому, что я так старался оставить позади? Затем, что, когда я смотрю на фотографию Коннора и вижу его улыбающимся, у меня возникает чувство, будто какое-то короткое время, невзирая на то, что случилось потом, Коннор был счастлив. И я подумал, что Зо и ее родители захотят узнать об этом. И решил в кои-то веки быть храбрым.

Зо стоит неподвижно, кусая губу.

– Спасибо, – тихо говорит она и кладет листок себе в карман. Потом смотрит вниз: – Это был тяжелый год.

– Знаю. – Мне хочется выразить соболезнование, но я не имею на это права.

– Я долго собирался позвонить тебе. Я не знал, что сказать, но затем я просто… Я все равно решил позвонить.

– Я рада этому.

Мои таблетки корректируют химическое равновесие в организме, но Зо – это лекарство для души. Ее слова выправляют мой искореженный мир.

– Жаль, что мы познакомились не сейчас.

Ее глаза синее, чем небо.

– Мне тоже.

Может, мы действительно видимся в первый раз. Я стал таким честным, каким только способен быть.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит Зо.

Спускаюсь с небес на землю:

– Конечно.

– Просто на этой неделе экзамены.

– Да, конечно.