Дорогой мести

— Великие? Попал пальцем в небо! Великие! — взвился его друг. — Да при одной только мысли о Красной Гриве или о Натянутом Луке шайенов бросает в дрожь! И сиу тоже. Они добыли столько скальпов, что хватит оклеить ими все стены дома, а волос срезали столько, что хватит соткать одежду для пятидесяти человек. Вот какие они вожди!

— Значит, старейшины племени?

— Никакие они не старейшины! Старик Наконечник Стрелы заправляет в этом племени. Он — шаман. И к тому же, я тебе скажу, старый пройдоха. Занимается магией, не вылезая из вигвама. От этого вигвама стоит держаться подальше!

— Неужели он настоящий волшебник? — изумился мальчик.

— Вот что я тебе скажу: я видел собственными глазами, как он навел проклятие на Скачущего Коня, шайенского вождя. И правая рука у Скачущего Коня через месяц отсохла. Я собственными глазами видел его руку, высохшую до кости после проклятия. Вот и решай сам. Я рассказал тебе то, чему лично был свидетелем.

Джонни Таннера удивило, что его друг так суеверен. Но великан Хэнк говорил так убедительно, что мальчик не мог не отнестись к сказанному со всей серьезностью. Он внимательно посмотрел ему в лицо. Оно оставалось по-прежнему серьезным и мрачным.

— Это форменное безобразие! — заявил Рейни. — В Сент-Луисе достаточно мужчин, чтобы очистить прерии от пауни, и это в конце концов произойдет. Но пока они позволяют им появляться в городе. Могу поспорить, что они пили и ели с ними за одним столом! Да, вот так-то! Могу поспорить, этих убийц и охотников за скальпами задарили всяческими подарками — всем, что только душа пожелает.

— Зачем они это делают? — удивился мальчик.

— Потому что некоторые богатые торговцы хотят, чтобы индейцы пауни были настроены дружелюбно. Хотят с ними подружиться. Им наплевать, скольких поселенцев, мелких торговцев и охотников убили пауни. Им чем больше — тем лучше. Это предоставляет им полную свободу действий и устраняет конкурентов. Им важно, чтобы пауни были на их стороне в течение нескольких лет, вот почему они и пригласили сюда этих трех вождей. И полагаю, отломили такой большой кусок, что у них и кружки воды теперь не допросишься, разве что за баррель пуль. Меня от этого просто воротит, Джонни!

— А что они имеют против вас? — полюбопытствовал тот, проявляя с каждой минутой все больший и больший интерес к реакции Рейни на эту встречу.

— А что они могут иметь против меня? — рассеянно ответил Хэнк. — Ровным счетом ничего. Вот только однажды несколько подростков из их племени напали на мою стоянку, когда я кипятил воду, чтобы напиться чаю, и тогда…

— Господи Боже мой! — выдохнул Джонни. — Они набросились на вас прямо из темноты?

— Ну, намеревались именно так поступить. Я ведь тебе рассказывал о черном коне, которого позаимствовал у индейцев из племени оседжей?

— О, да! Я помню каждое слово из вашего рассказа!

— Ну, у этого коня был нюх, как у волка, а слух — как у кролика. Он учуял опасность на расстоянии полумили от меня и предупредил об этом.

— Так, значит, вы успели собраться и спастись бегством?

— Видишь ли, меня тогда немного разморило, и такая лень на меня напала, сынок!

— Да ну? — не поверил своим ушам мальчик. А потом добавил: — Но вы же сами говорили, что убегаете от индейцев.

— Конечно, я всегда уношу от них ноги. Но наступает момент, когда от подобных гонок устаешь. Так вот, я оставил черного коня пастись неподалеку, чтобы мог видеть, если они к нему подкрадутся. А сам забрался под куст. В ту ночь я остановился передохнуть у небольшого родника. Ну, и залег там с ружьем в полной уверенности, что меня никто не потревожит и я хорошенько отосплюсь.

А через некоторое время посмотрел на костер и увидел спину человека, выскользнувшего из кустов и направляющегося к тому месту, где я скатал мое одеяло так, что можно было подумать, будто в него завернулся человек. Индеец бесшумно крался к нему, а другой краснокожий бесенок-пауни тоже вылез из кустов и стал пробираться к черному скакуну, которому индейцы дали имя Сын Полуночи.

Так вот, Сын Полуночи вдруг ни с того ни с сего захрапел и встал на дыбы. А я в этот момент прицелился второму пауни между глаз, спустил курок, и он замертво упал на землю. А другой пауни бросился наутек и убежал, но оставил за собой кровавый след.

— Неужели вы успели так быстро перезарядить ружье, что смогли сделать второй выстрел?

— Нет. На это у меня времени не было. Всего каких-нибудь три прыжка — и он скрылся в темноте. Темнота была — хоть глаз выколи! Он уже стал похож на неясную тень на фоне костра, когда я метнул в него охотничий нож и попал в ногу.

Мальчик слегка прищурился и передернул плечами.

— Нож так и вошел ему в ногу?

— Нет. У этого ножа была тяжелая рукоятка. Через пару прыжков он выскочил, но индеец, я думал, еще долго хромал. Ну, я вылез из кустов, подобрал мой нож, а потом вернулся к моему коню и к убитому. И как только его увидел, то очень пожалел о содеянном.

— Да, — согласился мальчик, — должно быть, это ужасно — убить человека, а потом стоять и смотреть на дело своих рук.