Дорогой враг

Моя просьба проносится по комнате, подобно бомбе, и оба мужчины вытаращивают на меня глаза. Черт. Я тоже удивлен, поскольку не это собирался сказать. Но теперь, когда слова произнесены, я вскидываю подбородок и смотрю в ответ.

— Сейчас у нас есть более важные дела, на которых необходимо сосредоточиться.

Готов поклясться, Норт бормочет: «Такие как Делайла?» Но он бросает на меня непонимающий взгляд, когда я поворачиваю голову в его сторону и свирепо смотрю. Тем не менее я не могу это отрицать. Отбросив тревожные мысли, отставляю свой все еще наполовину полный стакан в сторону.

— Мне бы хотелось узнать о другом.

Мне нужно знать, что мой дом защищен.

Мартин наклоняется вперед, положив руки на бедра.

— Мишель Фредерикс. Агент по недвижимости из Пасадены. Думаю, именно так она и узнала твой адрес.

Воротник моей рубашки слишком сильно давит на шею. Бьюсь об заклад, эта проклятая вещь села после стирки.

— И ты уверен, что это она была с Браун?

Лиза Браун — мой сталкер. Сложно произносить имя этой девушки, не чувствуя себя при этом дурно. Меня не волнует, есть ли у нее проблемы с головой. Я просто хочу, чтобы она была как можно дальше от меня. Ее арестовали за создание угрозы жизни и преследование, однако выпустили под залог. Они наложили на нее судебный запрет, но это всего лишь клочок бумаги, а не гарантия. И в ту ночь, когда моя машина слетела с дороги, Браун была не одна.

Я могу сколько угодно говорить себе, что мое паршивое поведение сегодня было вызвано гордостью. В каком-то смысле проще ссылаться на это, чем признать страх, ночной кошмар, который не утихает. Давным-давно я сказал себе, что больше никогда ничего не буду бояться. К сожалению, эмоции не слушают приказов.

Мартин протягивает мне свой телефон. На нем коллаж из фотографий лица человека в низком качестве, явно сделанные дешевым фотоаппаратом. Такое лицо вы можете увидеть на вывесках о недвижимости. Довольно привлекательная женщина лет тридцати пяти с темно-каштановыми волосами улыбается мне.

— Это она? — спрашивает Норт.

Я смотрю на фотографию, у меня дрожат пальцы, пока я не беру себя в руки.

— Не знаю. — Я помню сильный запах дешевых цветочных духов. Одна из женщин была брюнеткой. — Все было как в тумане. — Кровь и дождь поспособствовали этому.

— Она дружит с Браун, — вставляет Мартин. — Они обе подписаны на группу твоих поклонников в Фейсбуке[18]. Добровольные грешницы Сэйнта.

Норт издает хриплый, горловой смешок, пытаясь сдержать его. Я бросаю на него взгляд, но в нем нет ни капли тепла. Я бы тоже посмеялся, если бы не воспоминания о том, как меня преследовали и обращались как с вещью, пока я находился в ловушке смятых обломков машины.

Мартин пронзает меня взглядом.

— Она была здесь прошлой ночью.

По груди пробегает холод. Я отбрасываю страх в сторону.

— Что? — Это не вопрос. Больше похоже на начало угрозы.

Норт отталкивается от двери.

— Камеры ничего не зафиксировали.

— Все просто, — уныло говорит Мартин, — она не подошла достаточно близко к дому. Просто сидела в своей машине через два дома по улице. Мои ребята следили за ней.

Именно это знание помогает мне спать по ночам. И оно также заставляет меня напрягаться. Вся моя с трудом заработанная свобода вновь сведена к пристальному контролю. Чувство ограниченности давит на шею, как удушающий воротник, и на секунду, лишенный воздуха, я вновь оказываюсь под присмотром отца.

Нет. На этот раз ситуацию контролирую я.

— Мы должны доложить об этом, — говорит Норт. — Пусть они ее арестуют.

Мартин качает головой.

— Она не совершила ничего, за что ей можно предъявить обвинения. Во всяком случае, на данный момент мы не можем ничего доказать.

— Но если она была там…

— Он прав. — Вздохнув, я тянусь за своим напитком. — У нас нет никаких доказательств.

— В конце концов, мы можем заявить о ней как о подозреваемой, — настаивает Норт.

— Уже сделал. — Мартин убирает телефон в карман. — Они собираются допросить ее. А пока мы сохраняем бдительность. Я не видел Браун поблизости, но это не значит, что она вне подозрения.

— Чертовски здорово, — бормочу я себе под нос.

Норт провожает Мартина, а я возвращаюсь в свою комнату. На улице еще светло. Месяц назад в это время я был бы в элитном баре в окружении людей, которых едва знаю, и позволял бы их болтовне расслаблять меня до бездумного спокойствия. Я бы подпитывался энергией всех и каждого, при этом оставаясь в стороне. Не идеальная жизнь, но соразмерная. Этого достаточно, чтобы помешать мне думать о вещах, которые следует оставить в прошлом.

Сейчас же я хочу сделать лишь одно — принять обезболивающее и заползти в постель. Я замедляюсь, когда приближаюсь к двери Делайлы. В доме настолько тихо, что я слышу звуки включенного телевизора. Она смотрит фильм «Мой мальчик»[19].

Болезненное воспоминание столь же яркое, как прожектор, поражает меня.