Дорогой, все будет по-моему!

— Да уж, нельзя сказать, что у него есть излюбленный тип женщин, — хмыкнула Стефани, и Кати засмеялась, хотя и несколько вымученно. — Стефани. — Она протянула руку.

Кати взяла ее и слабо встряхнула, словно не привыкла здороваться за руку.

— Кати, — проговорила она.

Они сели и погрузились в молчание.

Стефани наконец решила, что должна что-то сказать, не то Кати подумает, будто ей предлагают взять инициативу в свои руки. Джеймс однажды упрекнул ее, что у нее мания все контролировать, и Стефани разозлила его тем, что приняла это как комплимент. «Почему это я не могу распоряжаться собственной жизнью? — удивлялась она. — Только идиоты позволяют другим решать все за них».

— В общем, — заявила она наконец, — я просто очень хотела встретиться с вами. Наверное, мне еще не верится до конца…

— Мне тоже, — сказала Кати и отпила воды. Снова последовала неловкая пауза.

— Вы быстро доехали? — промямлила Кати.

— Да, спасибо, я приехала поездом. А вы? — Стефани было очень странно, что они говорят такие банальности, но она решительно не знала, как подойти к делу. Ей было трудно сосредоточиться, ее отвлекал розовый ротик Кати. В голове проплывали картины, как Джеймс все ближе склоняется к этому ротику…

— Я тоже, — вздохнула Кати.

Снова пауза. Стефани принялась что-то искать в сумочке. Или просто сделала вид, что ищет. Теперь, оказавшись тут, она растерялась. И уже сама не знала, зачем предложила встретиться, почему решила, что из этого что-то получится.

— Стефани, вы ведь верите, что я ни о чем не догадывалась? — вырвалось у Кати. Она не могла больше выносить напряжение.

— Пожалуй, — кивнула Стефани. — Да, я вам верю. Но я не понимаю, почему он решил, что это останется тайной.

— Я вообще ни о чем не подозревала. А вы?

— Ни минуты. Значит, мы обе круглые дуры?

— Нет. Это значит только, что Джеймс — прекрасный актер.

Но Стефани было трудно в это поверить. Однажды она видела его в роли Третьего Крестьянина в любительской постановке Джозефа, и он показался ей неубедительным. Первый и Второй Крестьяне выглядели изможденными, сгорбленными под тяжестью своих котомок, а Джеймс вальяжно шествовал вразвалочку и выглядел так, словно собрался на пикник.

— Как он объяснял то, что вам нельзя приезжать в Лондон?

— Потому что он живет там у Питера и Аби. Он говорил, что чувствует себя у них довольно неловко. Все звучало очень правдоподобно.

— Кто такие Питер и Аби? — фыркнула Стефани.

— Они будто бы живут в Швейцарском дворе. Питер учитель, а Аби программист. Джеймс спит у них на раскладушке в кабинете, а Аби отвратительно готовит.

— Жаль вас снова разочаровывать, но едва ли эти персонажи существуют в действительности. Я о них никогда не слышала, — сказала Стефани.

Кати натянуто улыбнулась.

— А вы? Почему вы не приезжали в Линкольншир?

— А знаете — вообще-то он никогда мне этого не запрещал. Когда мы только переехали в Лондон, даже звал меня с собой. Но я не хотела. А после уже так повелось. Не хотелось срывать с места Финна, а потом, у меня же работа. И он перестал звать, наверное, потому, что встретил вас… — удрученно добавила она. — А я ничего не замечала.

— Не говорите так, словно вы в чем-то виноваты. Виноват только он один! Это он вел себя гадко, он, а не мы!

— Но, черт, что же нам делать теперь? — вырвалось у Стефани.

— Давайте закажем что-нибудь выпить, — предложила Кати, подзывая официантку. — А потом решим.

После трех рюмок водки с тоником (Кати) и трех бокалов белого вина (Стефани) они перешли на «ты» и посвятили друг друга в подробности своих отношений с Джеймсом. Обе решили, что должны говорить со всей откровенностью, не боясь задеть чувства друг друга. Так Стефани узнала, что секс у Кати был первоклассный, но Джеймс всегда отказывался обсуждать возможность иметь ребенка, оправдываясь тем, что уже испортил жизнь одному и не хочет рисковать второй раз. А Кати выяснила, что для Стефани секс был большой редкостью, зато Джеймс недавно сказал ей, что неплохо бы родить второго ребенка. Чем дольше они говорили (и выпивали), тем больше нарастала в них обида на Джеймса и на то, как он с ними поступил. В пять минут четвертого они готовы уже были его повесить, утопить и четвертовать.

— Так вот, — подвела итог Стефани. — Его необходимо наказать.

— Как пить дать, — согласилась Кати. Она не привыкла ненавидеть, но теперь алкоголь и испытанное унижение ударили ей в голову.

— Вот только не знаю, как именно.

Кати задумалась. В голове слегка туманилось, но все же она не теряла нити происходящего. Конечно, Стефани права. Что ты делаешь другим, то возвращается к тебе. Это будет карма, просто карма, лишь с небольшой помощью извне.

— Что для него важнее всего? — размышляла Стефани. — Только, разумеется, это не мы с тобой.

— Что о нем подумают люди! — не колеблясь сказала Кати и сама удивилась, почему так уверена. Верно ли это? Жаль, что в голове немного мутится. Не стоило все же напиваться средь бела дня.

— А что — пожалуй, — засмеялась Стефани.

— Он, например, попросил заказать ему икру на день рождения, чтобы произвести впечатление на друзей. Представляешь — икру!